– Матушка, – заговорила дочь, – вижу, у тебя все в порядке.
Абрастал наклонила кубок. Оттуда выпал комок вина.
– Иначе никак нельзя? Я, кажется, к стулу примерзла.
– Омтоз Феллак, матушка. Древний король Обители вернулся. И стоит сейчас рядом со мной.
– Он – покойник.
Яггут снова повернулся к королеве.
– Я, смертная, от своих домашних зверушек и не такие оскорбления слыхивал. – Он ткнул рукой в сторону Спакса. – Кстати, насчет зверушек, эта-то здесь зачем?
– Предосторожность, – пожала плечами Абрастал.
Заговорила другая женщина, неизвестная Спаксу:
– Ваше величество, каких-то несколько дней назад этот яггут откусил полголовы форкрул ассейлу. – Она чуть отступила, чтобы лучше видеть баргаста. – Не вздумай ударить этими клинками один о другой, воин, – разобьются.
– Матушка, – сказала Фелаш, – в нашем… предприятии мы нашли нового союзника. С нами теперь король Обители Льда.
– Почему?
– По-моему, ваше величество, они недолюбливают форкрул ассейлов, – ответила вторая женщина.
– Вы, надо полагать, капитан Шурк Элаль, – сказала королева. – Я слышала о вас кое-что интересное, но с этим придется подождать до лучших времен. Четырнадцатая дочь, вы снова вышли в море?
– Да. На Корабле Смерти. И если вы полагаете, что вам сейчас холодно… – Она вытянула дрожащую руку. – До Клыков нам меньше двух недель.
– А изморский флот?
Фелаш покачала головой.
– Ни единого следа. Надо полагать, он уже на месте, а вот установлена ли блокада… – Она пожала плечами. – Матушка, будьте осторожны. Форкрул ассейлы знают, что мы приближаемся – про всех нас. Они знают.
– Мы можем и дальше поддерживать связь подобным образом?
– Не слишком долго, – ответила Фелаш. – Когда мы окажемся ближе к владениям ассейлов, их Обитель начнет преобладать.
– Даже в присутствии короля Обители Льда? – фыркнул Спакс. – Ну разве не позорище?
Яггут опять развернулся к нему.
– Когда Драконус вновь ступил в этот мир, нескольким вроде тебя удалось ускользнуть у него из-под ног. С возрастом он сделался беспечен. Но когда мы с тобой встретимся, баргаст, то обязательно все обсудим.
– У тебя, яггут, имя-то есть? – поинтересовался Спакс. – Надо ж знать, в чей адрес слать проклятия. Пусть мне скажут имя жалкого гнилого трупака, которого я тут вижу.
Губы растянулись еще раз.
– А ты что же, баргаст, и не догадываешься? Сидя вот тут на корточках и ежась от моего дыхания?
– Матушка, – сказала Фелаш, – вы точно уверены, что хотите продолжать? Против сил, которые сейчас собираются, мы – никто.
– Полагаю, – произнесла Абрастал, – настало время для большей откровенности относительно наших союзников здесь, на Пустоши. Похоже, мы обрели армию, скажем так, ящериц. Крупных, могучих и хорошо вооруженных. Себя они называют к’чейн че’маллями, а командуют ими двое малазанцев…
Она прервалась – поскольку яггут расхохотался.
Звук проник Спаксу прямо в кости, ему показалось, что они задребезжали, словно насквозь промерзшие палки. Он не отводил глаз от яггута – и вдруг их вытаращил. Его дыхание? Дух? Но как… хотя нет, то есть да, смотри, вот и плащ, и капюшон. Он выпрямился, расправил плечи.
– Я никогда тебя не боялся!
Худ прекратил хохотать и смерил баргаста взглядом.
– Разумеется, нет, вождь гилков Спакс. Но теперь, когда ты меня узнал, твой страх ведь вообще не имеет значения, верно?
– Тем более что ты и так покойник!
В поле зрения вплыл длинный костлявый палец и погрозил вождю.
– Тебе-то откуда понимать? Попробуй вообразить – вот ты умер и сам себя спрашиваешь: «А теперь что?» Когда, Спакс, сам окажешься по ту сторону смерти, отыщи меня. Тогда, объединенные горечью тех истин, которые дает равенство, мы с тобой и обсудим, что такое настоящий страх. – И Худ снова расхохотался.
Через несколько мгновений все три призрака растворились. Жгучий холод остался, по палатке клубился туман. Королева Абрастал смерила Спакса суровым взглядом:
– Что это сейчас было, вождь?
Он нахмурился.
– Я нисколько не сомневаюсь в словах капитана. Значит, ассейлу полголовы откусил? Странно только, что не всю. – Спакс с трудом удержался, чтобы не содрогнуться. – В этом огне, ваше величество, калится слишком много мечей. Все вот-вот начнет рушиться. Самым дурным образом.
– Другие соображения будут?
– Больше, чем я могу по пальцам пересчитать. – Дыхание вырывалось паром у него из ноздрей. – Кажется, настало время давать советы, хочешь ты этого или нет. Я знаю, что ты приняла решение относительно этого похода и что мне тебя не отговорить – мы вот-вот вступим в войну с форкрул ассейлами. – Он внимательно, с прищуром смотрел на нее. – И решение принято не вчера. Я ясно вижу, что это так. Но послушай, бывают времена, когда однажды избранный путь обретает над нами власть. И уже сам несет нас вперед. Огневолосая, сейчас река, по которой мы плывем, кажется спокойной. Но течение все усиливается и усиливается, уже скоро, даже реши мы искать безопасности на берегу, окажется слишком поздно.
– Великолепная речь, Спакс. Вождь гилков призывает к осторожности. Так и запишем. – Она резко встала. – Моя Четырнадцатая дочь не из тех, кого ты можешь трахать за палаткой со снаряжением. Тем не менее я не думаю, что это она пригласила мертвого яггута в наш альянс – подозреваю скорее, что у нее просто не было выбора.
– А течение все усиливается.
Она смерила его взглядом.
– Отправляйся в летерийский лагерь. И проинформируй принца Бриса о нынешнем повороте событий.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
– А изморцы?
Королева наморщила лоб, потом покачала головой.
– Не хочу загнать одну из немногих оставшихся у нас здоровых лошадей до смерти просто ради весточки Серым шлемам. Не знаю, что и кому они хотят доказать своей лихорадочной гонкой…
– Я знаю.
– В самом деле? Хорошо, Спакс, давай послушаем.
– Они хотят, Огневолосая, сделать так, чтобы мы уже не понадобились. И ты, и Брис, и в первую очередь к’чейн че’малли.
– Изморцы хотят забрать всю славу себе?
– Кованый щит Танакалиан, – уточнил он, презрительно хмыкнув. – Он молод, ему еще столько всего нужно доказывать. Но беспокоит меня, ваше величество, не это. Я больше не доверяю его мотивам – и не могу с уверенностью сказать, что его цели хоть как-то соотносятся с целями адъюнкта. Серые шлемы являют собой воплощение войны – вот только служат они не войне между людьми, но войне природы против людей.
