– Не припомню, Дестриант, чтобы Кривой терпел такое от кого-то еще, – проворчал он.
– Мы к югу от Стеклянной пустыни, – сказала она. – И скоро окажемся на землях моих сородичей. Моего народа, не племени. Эланы жили на равнинах, окружающих Стеклянную пустыню с трех сторон. Мой клан – северный.
– Тогда ты не можешь быть уверена, что все они мертвы – здесь, на юге.
Она лишь покачала головой.
– Могу. Те, из Коланса, кто убивает голосом, выслеживали всех до единого. То есть из тех, кто сумел пережить засуху.
– Калит, тебе удалось бежать, могло получиться и у других.
– Надеюсь, что нет, – прошептала она и принялась массировать пса между лопаток, потом вдоль спины и до самых бедер, негромко напевая при этом что-то на своем языке. Кривой медленно закрыл глаза.
Геслер наблюдал за ней, пытаясь понять, что означает ее последняя реплика. Произнесенная шепотом, словно молитва.
– Похоже, – пробормотал он наконец, – все мы, выжившие, подвержены одной и той же муке.
Она подняла на него взгляд.
– Оттого-то вы с Кованым щитом и препираетесь постоянно. Это ж все равно, что видеть, как твои дети умирают, верно?
Его скрутило изнутри такой болью, что он отвернулся.
– Не знаю, почему адъюнкт хочет, чтобы события развивались именно так, но прекрасно понимаю, отчего она все внутри себя держит. У нее выбора нет. Может статься, ни у кого из нас нет – мы те, кто мы есть, и никакие разговоры и объяснения ничего в том не изменят.
Кривой уже вытянулся на земле и мерно дышал во сне. Калит осторожно убрала руки.
– Ты у него что, боль сейчас забрала?
Она пожала плечами.
– Мой народ держал таких же собак. Мы еще с детства заучили песни умиротворения.
– Песни умиротворения, – задумчиво протянул Геслер. – Этому миру не помешало бы, чтобы такие песни вокруг почаще звучали, а?
– Боюсь, не скоро такое наступит.
– Они просто нашли тебя, верно? Когда искали людей, что поведут их за собой.
Она кивнула и встала.
– Несправедливо вышло. Но я все равно рада, Смертный меч. – Она повернулась к нему. – Рада. И тебе тоже рада. И Урагану, и этим двум псам. Даже Свищу.
Но не Синн. Вот ей никто не рад. И она, бедолага, наверняка это и сама понимает.
– Синн потеряла брата, – сказал он. – Но она, вероятно, уже задолго до того была не в себе. Ей не посчастливилось угодить под восстание. – Он скосил глаза на Хромого. – Без шрамов оттуда никто не выбрался.
– Как ты и сам говоришь, проклятие выживших.
– В чем мы не отличаемся от к’чейн че’маллей, – заметил он. – Удивительно, как много им потребовалось времени, чтобы это осознать.
– Мать Гунт Мах осознала, и ее из-за этого посчитали безумной. Если мы не сражаемся бок о бок, то начинаемся сражаться между собой. Она не дожила до того, чтобы увидеть плоды своего предвидения. Она умерла, думая, что ей ничего не удалось.
– Скажи, Калит, тот крылатый убийца, Гу’Рулл, нас все еще охраняет?
Она подняла глаза к небу, сощурилась на Нефритовых Странников:
– Я отправила Ши’гала вперед, на разведку.
– В Коланс? Не слишком ли рискованно?
Она пожала плечами.
– В действительности Гу’Рулл служит Гунт Мах – а нам подчиняется, лишь следуя ее распоряжению. Однако в этот раз я и матрона полностью согласны. Смертный меч, исходя из тех видений, которые мне присылает Гу’Рулл, я не думаю, что Серые шлемы принимают твое командование.
Геслер хмыкнул.
– Вот ведь зануды благочестивые – но, если честно, я даже рад. Нет, Кругава-то выглядела вполне достойно и все такое, но, знаешь, это их поклонение Волкам мне не слишком по душе. – Увидев, что она удивленно вздернула брови, он пожал плечами: – Ну да, я вот тоже выбрал для себя бога войны, так что какие, казалось бы, к изморцам-то претензии? Но дело в том, Калит, что когда солдат выбирает себе бога войны, это понятно. А вот когда бог войны выбирает себе в солдаты целый народ, такое понять трудней. Вроде как с ног на голову получается. В любом случае что-то в этом не так, хотя я и не готов сразу объяснить, что именно.
– То есть они могут поступать как им заблагорассудится?
– Вроде того. Я про этого Танакалиана мало что знаю, не считая того, что при малазанском дворе его бы за своего почли, если в рассказах о том, как он сверг Кругаву, есть хоть доля правды. Таким людям, Калит, я не доверяю. Мне самому от них много лет назад ох как досталось. Короче, если Танакалиан хочет влезть со своими Серыми шлемами форкрул ассейлам без смазки прямиком в задницу, то и факел ему в руки.
– А о летерийском принце, Смертный меч, ты что думаешь?
– Вот он мне нравится. Как и Араникт. На обоих можно положиться. Судя по тому, что я слышал еще в Летере, прежде чем брат Бриса занял трон, сам он был кем-то вроде личного телохранителя у летерийского императора. И с мечом ему равных не было. А это говорит мне о нем больше, чем ты можешь подумать.
– В каком смысле?
– Любой, кто достиг совершенства во владении оружием – истинного совершенства, – человек очень скромный. Кроме того, я понимаю, как он думает и отчасти даже что видит. Понимаю, как у него мозги устроены. И похоже, что титул принца его совсем не изменил. Так что, Калит, за летерийцев не беспокойся. Когда настанет день, они будут с нами.
– Остались еще болкандцы…
– Думаю, она предоставит все решать Брису. Не то чтобы охотно, но дела обстоят именно так. И потом, – добавил Геслер, – она ведь рыжая.
Калит наморщила лоб.
– Не понимаю.
– Мы с Ураганом – фаларийцы. У нас на Фаларе рыжих хоть отбавляй. Так что я легко могу объяснить, какая она, эта Абрастал. Темперамент горячий, словно раскаленное железо, но она – мать и таким образом успела обрести достаточно мудрости, чтобы знать, что она способна контролировать, а что – нет. Может, оно ей и не особо нравится, но она привыкла. Еще трахаться любит, хотя подвержена ревности, – а весь этот ее грозный вид не более чем показуха. Внутренне же она просто мужика настоящего ищет, такого примерно, как я.
Калит изумленно вздохнула:
– Но она же замужем! За королем!
– Просто хотел проверить, Дестриант, слушаешь ли ты меня, – ухмыльнулся Геслер. – Мне показалось, ты отвлеклась на что-то.
– Меня Охотник нашел – а то ты закрылся, Ураган спит. Они заметили всадника, скачет откуда-то из окрестностей лагеря изморцев к Стеклянной пустыне.
– Еще подробности есть?
– Ты и сам, Смертный меч, можешь увидеть все, что видел Охотник.
– Ага, тоже правда. – Он сосредоточился на мгновение, потом негромко выругался. – Кругава.
