Проклятый придурок. Я-то готова к их играм. А вы оба – нет, потому что игр для вас тут нет. Их не существует в вашем Худом обосранном мире чести и долга.
– Двенадцать, да? – спросил тогда мастер-сержант, улыбнувшись еще шире. – Могу спорить, вы трое потянете. А остальные… что ж, половину мы похороним, а оставшуюся половину отправим в регулярную пехоту, где держат всех неудачников.
– И какую же половину? – спросила Целуй.
Прищуренные глаза уставились на нее.
– Это еще что, милая глиста?
– Какую половину одного несчастного, разрезанного пополам, вы похороните, а какую отправите в пехоту? Половину с ногами – тогда можно будет маршировать. Но…
– Ты из этих, значит?
– Каких? Которые считать умеют? Три потянут, девять нет. Девять не делится пополам. Разумеется, – добавила она, тоже широко улыбнувшись, – возможно, морпехам не требуется уметь считать, а мастер-сержантам – точно. По крайней мере, я начинаю так думать.
Она не смогла выполнить тысячу отжиманий. Задница. У мужчины с такой улыбкой должно быть чувство юмора, впрочем, я в чудеса не верю.
Она снова почесалась своей палкой. Надо было его сломать, прямо между моих ног. Точно, чтобы Целуй смеялась последней. Она же всегда побеждает.
– Всегда, точно, разве не очевидно?
Спакс привык носить свой черепаховый доспех свободно; при ходьбе он наслаждался звуком болтающихся пластин и привязанных повсюду амулетов. Будь Спакс тощим коротышкой, такого эффекта не было бы; но огромный и громогласный, как целый взвод, он, словно боевой призрак, производил грозное впечатление, в каком бы роскошном обществе ни появлялся.
В данном случае командный шатер королевы походил на дворец, насколько это возможно на Пустоши; протиснувшись между шелковыми занавесями и шлепнув тяжелыми перчатками по столику с картами, Спакс получил немалое удовольствие.
– Величество, я тут.
Королева Абрастал, сидящая на украшенном троне, вытянув ноги, смотрела на Спакса из-под прикрытых век. Ее рыжие волосы были не убраны и свисали свободно, вымытые и расчесанные. При виде нее у баргаста засвербило в паху.
– Убери эту проклятую улыбку, – прорычала Абрастал.
Брови Спакса задрались.
– Что-то не так, Огневолосая?
– Только все твои мысли, которые у тебя сейчас в голове, Спакс.
– Величество, если бы ты родилась в переулке за баром, то все равно была бы королевой в моих глазах. Смейся над моим восхищением сколько угодно, это ничего не изменит в моем сердце.
Она фыркнула.
– От тебя несет ромом.
– Я преследовал тайну, величество.
– Да ну?
– Женщину с кожей цвета оникса. Малазанку.
Она закатила глаза.
– Нижние боги, да ты хуже крокодила в брачный период.
– Не эту тайну, Огневолосая, хотя и этой я займусь, если представится случай. Нет, в ней меня удивляет отсутствие рвения. Она не такой солдат, каких я привык видеть.
Абрастал махнула рукой.
– Тут нет тайны, Спакс. Она – трусиха. Такие есть в любой армии, так почему же малазанская должна отличаться?
– Потому что она – морпех, – ответил Спакс.
– И что?
– Проклятые морпехи чуть ли не голыми руками завоевали Летер, величество, и она была среди них. В Генабакисе целые армии разбежались бы, услышав, что на них надвигаются малазанские морпехи. Они воняют магией и морантской взрывчаткой, и никогда не сгибались – их нужно вырубить до последнего мужчины, до последней женщины.
– Даже самый сильный солдат достигает предела выносливости, Спакс.
– Ну, она побывала пленницей у летерийцев, так что, может, ты права. Ладно, величество, чего желаешь от верного вождя?
– Я хочу, чтобы ты пошел со мной на переговоры.
– Разумеется.
– Трезвый.
– Если настаиваешь; но предупреждаю: то, что мучает меня, мучает и моих воинов. Мы жаждем боя – и нанялись к болкандцам только потому, что рассчитывали на вторжение-другое. А вместо этого маршируем, как проклятая солдатня. Если бы успели к Охотникам за костями…
– То, скорее всего, пожалели бы об этом, – сказала Абрастал, посерьезнев.
Спакс нахмурился.
– Ты веришь этим хундрилам?
– Верю. Особенно после предупреждения Фелаш… хотя начинаю подозревать, что предвидение моей четырнадцатой дочери относится к чему-то, что еще ждет нас.
– Снова двуногие гигантские ящерицы?
Она пожала плечами, а потом покачала головой.
– Нет, не думаю; к сожалению, это просто чутье. Посмотрим, что узнаем на переговорах.
– Малазанцы не завоевывали баргастских гилков, – сказал Спакс.
– Нижние боги, если ты явишься со вздыбленным загривком…
– Духи упасите, величество. Лицом к лицу с ними я буду чувствовать себя зайцем, ускользнувшим от орла. Или замру, или навалю в штаны.
Глаза Абрастал медленно раскрылись.
– Вождь, – удивленно произнесла она, – ты их боишься.
Он скривился, а потом кивнул.
Королева Болкандо резко поднялась, вдохнула полной грудью; Спакс не мог оторвать глаз от этой груди.
– Я встречусь с адъюнктом, – сказала Абрастал с неожиданной энергией. Ее глаза пригвоздили баргаста к месту. – Если действительно придется столкнуться с гигантскими двуногими ящерицами, с их жуткой магией… Спакс, а что теперь ты скажешь о храбрости своих воинов?
– Храбрость, величество? Будет. Но можно ли надеяться, что мы повторим то, что, по словам хундрилов, сделали малазанцы? – Он подумал и покачал головой. – Огневолосая, я тоже буду смотреть на этих солдат во все глаза; и боюсь, я уже знаю, что увижу. Они прошли горнило.
– И эту правду ты видеть не хочешь, так?
Он хмыкнул.
– Давай просто скажем: то, что запасы рома почти истощились – это и хорошо, и плохо.
– Это было наше предательство?
Танакалиан терпел взгляд задавшей вопрос железной женщины сколько мог и отвел глаза.
– Смертный меч, вы прекрасно знаете, что мы не могли добраться до них вовремя. И наша неудача вызвана обстоятельствами, а не отсутствием верности.
– В кои-то веки, – ответила она, – вы говорите мудро, сэр. Завтра мы отправляемся в лагерь Охотников за костями. Приготовьте эскорт – пятьдесят наших братьев и сестер – целителей и самых опытных бойцов.
– Понимаю, Смертный меч.
Она изучающе взглянула на него и снова перевела взгляд на залитый нефритовым светом южный небосклон.
