Когда вслед за Лостарой вошли морпехи, одна из занавесок колыхнулась.
Появилась адъюнкт Тавор.
Даже с десяти шагов Лостара видела, как блестит пот на бледном лбу. Боги, если армия увидит такое, все испарятся, как снег в пламени очага. Развеются по ветру.
– Что здесь делают морпехи, капитан? – Голос звучал слабо, неровно. – Мы ждем официальных гостей.
– Этот взводный целитель думает, что может помочь вам, адъюнкт.
– Значит, он идиот.
Солдат, о котором шла речь, шагнул вперед.
– Адъюнкт, я – капрал Смрад, девятый взвод. Я пользовал Путь Худа.
Ее бледные глаза дрогнули.
– Насколько я понимаю ситуацию, капрал, могу только посочувствовать.
Он словно оторопел.
– Э… спасибо, адъюнкт. Дело в том… – Он поднял руки, и Лостара ахнула, когда целителя окутал поток ледяного воздуха. Островерхий потолок зала покрылся инеем. Смрад выдыхал клубы пара.
Маг Непоседа сказал:
– Это Омтоз Феллак, адъюнкт. Старший путь.
Тавор не шевелилась, словно застыла на месте. Прищурившись, она посмотрела на целителя.
– Нашел в покровители яггута, Смрад?
Целитель словно не знал, что ответить.
– Бога Смерти больше нет, – сказал Непоседа, клацая зубами от наступившего в зале холода. – Но, возможно, сам Худ не так мертв, как мы все считали.
– А мы так считали? – Тавор сжала губы, разглядывая Смрада. – Целитель, проходи.
Крепко обхватив Смрада, чтобы удержать на ногах, Бальзам вывел его наружу. Горлорез и Непоседа прикрывали их по бокам, с такими яростными лицами, словно готовы в любой миг выхватить оружие, попытайся кто-то приблизиться.
Кулаки, как один, подались назад, и сержант хмуро оглядел их.
– Позвольте пройти, если не возражаете, сэры. А, и теперь она готова вас принять.
Не дожидаясь ответа, Бальзам потащил Смрада дальше; целитель пошатывался, его одежда промокла от растаявших на утренней жаре инея и льда. Шагов через двадцать, за провисшей палаткой с припасами, сержант наконец остановился.
– Садись, Смрад. Нижние боги, скажи мне, что это пройдет.
Целитель рухнул на землю. Голова поникла, и остальные решили, что сейчас его стошнит. Но вместо этого они услышали нечто вроде рыдания. Бальзам вылупился на Горлореза, потом на Непоседу, но, судя по их лицам, они тоже ничего не понимали. Бальзам пригнулся и положил ладонь на спину Смраду – и ощутил содрогания.
Какое-то время целитель плакал.
Никто не проронил ни слова.
Когда рыдания начали стихать, Бальзам нагнулся ниже.
– Капрал, что, во имя Тогга, с тобой происходит?
– Я… я не могу объяснить, сержант.
– Исцеление сработало, – сказал Бальзам. – Мы все видели.
Смрад кивнул, все еще не поднимая головы.
– Ну так… что?
– Она сняла защиту, всего на мгновение. Впустила меня, сержант. Ей пришлось, чтобы я смог исправить повреждения… боги, какие повреждения! Да чтобы просто показаться на людях – ей наверняка требовались все силы. Стоять, говорить… – Он покачал головой. – Я был внутри. Я видел…
Не в силах продолжать, он снова громко зарыдал.
Бальзам застыл, склонившись над ним. Непоседа и Горлорез отвернулись и стояли неприступной стеной. Оставалось только ждать.
Несколько мгновений до появления Кулаков, Лостара Йил стояла перед Тавор. Стараясь говорить ровно и спокойно, она произнесла:
– С возвращением, адъюнкт.
Тавор медленно вздохнула.
– Что думаете, Высший жрец?
Банашар поднял голову.
– Слишком холодно, чтобы думать, адъюнкт.
– Омтоз Феллак. Вы слышали шаги яггутов, Банашар?
Бывший жрец пожал плечами.
– Значит, у Худа был запасной выход. Нужно ли, в самом деле, удивляться? Этот коварный дерьмовый бог никогда не играл напрямик.
– Лукавите, Высший жрец.
Он поморщился.
– Хорошенько думайте, от кого вы принимаете дары, адъюнкт.
– Ну наконец-то, – ответила она, – разумный совет от вас, Высший жрец. Почти… трезвый.
Если он и собирался ответить, то прикусил язык, когда в зал вошли Добряк, Сорт и Блистиг.
Воцарилось молчание, потом Фарадан Сорт хмыкнула и сказала:
– А я вот всегда считала, что холодный прием – просто…
– Мне сообщили, – прервала ее адъюнкт, – что наши гости уже на подходе. И до их появления я хочу, чтобы каждый доложил о состоянии своих солдат. Кратко, пожалуйста.
Кулаки уставились на нее.
Лостара Йил бросила взгляд на Банашара; что-то блеснуло в его глазах, устремленных на адъюнкта.
Им пришлось ехать по тропе с севера малазанского лагеря, петляя среди палаток забойщиков скота, где в воздухе, пропитанном запахом убитых животных, жужжали мухи. Атри-седа Араникт ехала в молчании рядом с командиром Брисом, ежась от блеяния миридов и мычания родара, визга перепуганных свиней и стона коров. Животные, обреченные на забой, прекрасно понимали свою судьбу, и слушать их крики, наполняющие воздух, было мучением.
– Неудачный путь выбрали, – пробормотал Брис. – Мои извинения, атри-седа.
Дорогу им перешли два солдата в пропитанных кровью фартуках. Лица были безучастны. С рук капала кровь.
– Армии купаются в крови, – сказала Араникт. – Вот и вся правда, да, командир?
– Боюсь, мы все купаемся в крови, – ответил Брис. – Просто, на мой взгляд, города позволяют нам прятаться от голой правды.
– А вот интересно, что было бы, питайся мы только растениями?
– Мы бы распахали всю землю, и диким зверям негде было бы жить, – ответил Брис.
– Значит, можно считать, что домашних животных приносят в жертву во имя диких зверей.
– Да, так можно считать, – сказал Брис, – если поможет.
– Что-то я не уверена.
– И я тоже.
– Думаю, я слишком мягка для такого, – заключила Араникт. – Слишком сентиментальна. Даже если можно закрыть глаза на саму бойню, воображение не позволит спрятаться от нее по-настоящему, да?
Они подъехали к широкому перекрестку; навстречу им, по южной дороге, двигался большой конный отряд.
– Так-так, – сказал Брис, – это болкандские знамена?
– Похоже, королева решила продолжать движение далеко за пределами своего королевства.
– Да, очень любопытно. Подождем их?
– А почему бы и нет?
