Они выехали на перекресток.
Окружение королевы было велико, но Брис нахмурился.
– Это эвертинские солдаты, – сказал он. – Но ни одного офицера.
Помимо закаленных воинов, рядом с Абрастал ехали три воина-баргаста, а справа – две хундрильских женщины, одна из которых была на седьмом или восьмом месяце беременности. Слева – два облаченных в доспехи иноземца; наверное, изморцы.
Араникт шумно вздохнула.
– Видимо, это Смертный меч Кругава. Она одна могла бы стать героем дворцового гобелена.
Брис хмыкнул.
– Понимаю. Я повидал жестких женщин в свое время, но эта… действительно пугает.
– Я даже вряд ли смогла бы поднять меч, который она носит на поясе.
Королева Абрастал, подняв руку, остановила отряд. Она что-то сказала одному из солдат, и внезапно все ветераны спешились, сняли с седельных лук ранцы и устремились в малазанский лагерь. Араникт наблюдала, как солдаты рассыпались веером, явно в поисках расположения взводов.
– Что они делают?
Брис покачал головой.
– Не пойму.
– Они привезли… бутылки.
Брис Беддикт хмыкнул и хлопнул пятками по бокам коня. Араникт двинулась следом.
– Командир Брис Беддикт, – произнесла королева Абрастал, выпрямившись в седле. – Наконец-то мы встретились. Скажите, ваш брат знает, где вы сейчас?
– А ваш муж, ваше величество?
Ее зубы блеснули в улыбке.
– Сомневаюсь. Но так ведь лучше, чем встреча в гневе?
– Согласен, ваше величество.
– Поглядите-ка: не считая этого олуха гилка рядом со мной – и, разумеется, вас, – здесь собрание женщин. Дрожите, принц?
– Когда я дрожу, я, как мужчина, ни за что не признаюсь, ваше величество. Не будете ли любезны представить нас?
Абрастал, сняв тяжелые перчатки, показала направо.
– От хундрилов – Ханават, жена Военного вождя Голла, и с ней Шелемаса, охранница и участница битвы.
Брис поклонился обеим женщинам.
– Ханават. Мы были свидетелями битвы. – Он мельком взглянул на Шелемасу и снова посмотрел на Ханават. – Прошу вас, если можно, передайте мужу, что я был пристыжен его мужеством и мужеством «Выжженных слез». Увидев хундрилов, я не мог оставаться в стороне. Пусть знает: все, что совершили летерийцы, помогая Охотникам за костями, я бы смиренно положил к ногам Военного вождя.
Широкое, мясистое лицо Ханават ничего не выражало.
– Очень великодушно, принц. Мужу передадут.
Неуклюжий ответ повис в пыльном воздухе, потом королева Абрастал показала на изморцев.
– Смертный меч Кругава и Кованый щит Танакалиан, из Серых шлемов.
Брис снова склонил голову.
– Смертный меч. Кованый щит.
– Шесть дней назад вы были на нашем месте, – сказала Кругава почти сердито. – На душе моих братьев и сестер – открытая рана. Мы скорбим о жертве, которую вы принесли вместо нас. В конце концов, это не ваша война, но вы стояли крепко. Сражались бесстрашно. Если возникнет случай, сэр, мы встанем на ваше место. Это клятва Серых шлемов.
Брис Беддикт выглядел растерянным.
Араникт кашлянула и сказала:
– Вы смутили принца, Смертный меч. Наверное, настала пора представиться адъюнкту?
Королева Абрастал подобрала поводья и развернула коня на дорогу, ведущую в центр лагеря.
– Поедете рядом со мной, принц?
– Благодарю, – выдавил Брис.
Араникт направила коня вслед за ними и оказалась рядом с «олухом гилком».
Он искоса взглянул на нее, и его широкое, покрытое шрамами лицо было серьезным.
– Ах, эта Смертный меч, – негромко проворчал он. – Говорит так ласково, будто горсть кварца сыплет. Поздравляю, что ваш командир поправился.
– Спасибо.
– Не поворачивайтесь, но если бы повернулись, увидели бы слезы на глазах Ханават. Пожалуй, ваш командир мне нравится. Я – Спакс, Военный вождь баргастских гилков.
– Атри-седа Араникт.
– Это ведь значит Высший маг Араникт, да?
– Кажется, да. Вождь, эти эвертинские солдаты, которые отправились к малазанцам… что им нужно?
Спакс поднял руку и царапнул щеку под глазом.
Что надо, атри-седа? Нижние духи, они просто люди.
Книга вторая
Все похитители моих дней
Хорошо, что она отворачивается,
Проходя мимо этих мокрых тронов.
Никто не знает, куда ступит следующий
Шаг,
Когда мы спотыкаемся в тени.
Наши знамена склоняются под сухими ветрами.
Я видел этот взгляд под ободком
Из щербатого железа.
Он выл стоящим на коленях людям
На площади и спящим собакам
У прохладного подножия лестницы, без дураков.
Она всегда смотрела в сторону,
Как разочарованная дама,
Движением плеча
Оставляя трупы за своей спиной.
Неважно.
В детстве снился сон.
Ты помнишь его.
Была ли она матерью или сиська
Сочилась соблазном?
Все эти троны я построил своими
Руками.
Усилия любви над обломанными ногтями.
Я хотел благословения или избавления
От одежд – как повернется.
У нее за спиной
Мы были стражниками, суровыми часовыми,
И решетчатые забрала пахли кровью,
А теперь только старым по`том.
Мы не знали, что охраняем,
Не знаем и никогда не узнаем,
Но клянусь вам всем:
Я скорее умру у подножия, чем войду.
Зови меня обязательным и покончим с этим,
Или пусть скатится с языка сладкое слово
«Доблесть».
Пока собаки дергаются во сне,
Как дети, оставленные лежать
Под ногами.
«Адъюнкт»
Хейр Равадж
Глава пятая
«Она умирала, но мы принесли ее на берег. Свет растянулся, словно кожей укрывая ее боль, но он истончался и быстро таял. Никому и в голову не пришло бы хоть шепотом пошутить, что та, кого звали Пробуждающая Заря, теперь угасает с наступлением утра.
