«Ладно, последний шанс. Ублала, я бы посоветовал избить ее до бесчувствия. Похоже, так мужчины-баргасты обходятся с опасными женщинами. Так велит необходимость».
«Я так не могу, Драконус. Лучше расчешу ей волосы».
Так он и сделал, когда она наконец пришла в себя. Гребня у них не было, так что пришлось воспользоваться веткой с шипами – не идеал, конечно, особенно для ее изящных бровей, но они приняли меры против заразы, а она хотя бы теперь выглядела почти нормально.
Так что она, может, и вправду спит, а без оружия она безобидна как мышонок, если не считать больших камней, которые она ночью держит под рукой.
По крайней мере, перестала жаловаться.
Ублала покрутил головой – нет ли рядом Драконуса; тот, похоже, вообще никогда не спал, хотя однажды прилег – когда Ралата пыталась заколоть Ублалу. Вот она удивилась!
Драконус стоял, глядя на север, как частенько в последнее время.
«У таких очень много мыслей, – решил Ублала. – Так много, что даже от себя самого отдохнуть не удается, а с этим так непросто жить. Нет уж, лучше вообще без мыслей». Как земля. Да, точно. Как грязь.
Но какие же страшные у них клыки, а смех еще страшнее!
Холодный бриз принес новый запах с востока. Похоже, он всколыхнул какие-то древние воспоминания, и вся стая пришла в возбуждение.
Она смотрела, как вожак, потянувшись, поднялся на возвышение. Была у него такая сила, как у любого вожака: он мог стоять, открытый всем ветрам, и ничего не бояться.
Остальные оставались в высокой траве; молодые самцы бродили, самки собрались в тени деревьев, где кувыркались щенки.
Животы набиты, но стада, мигрирующие с равнин на юг, в этом году гораздо меньше и очень спешат прочь от жары и жажды, словно их подгонял пожар или что похуже. Охотиться стало легко: животное, которое они загнали, было сильно измотано и его кровь на вкус отдавала древним ужасом.
Вожак стоял на краю обрыва. Он навострил уши, и вся стая немедленно поднялась – даже щенки прекратили играть.
Вожак пошатнулся. Теперь у него в боку торчали три палки, а с дальнего склона слышался странный отрывистый лай. По палкам текла кровь, а вожак оседал, тщетно пытаясь укусить стрелы. Потом повалился наземь и затих.
Со всех сторон началось мельтешение, новые палки летели через листву и траву, впивались в плоть. Стая зашлась в диком рычании.
Появившиеся фигуры передвигались на задних лапах. Их кожа блестела от масла, и пахли они раздавленными растениями и чем-то еще. Они метали новые палки. Вокруг глаз были белые пятна, а маленькие рты издавали тот самый дикий лай.
Она ахнула, когда бок обожгло огнем. Кровь хлынула в горло, потекла из ноздрей и из пасти. Она увидела, как один из нападавших ухватил за хвост щенка, раскрутил его и грохнул о ствол дерева.
Старый запах. Они снова среди нас. И спрятаться негде. И мы умрем.
Видение померкло, Сеток убрала руку с волчьего черепа, который они нашли в развилке сучковатого дерева, растущего у пересохшего источника. Грубая, измученная кора почти поглотила выцветшую кость.
Первое дерево, которое они нашли за несколько недель. Сеток вытерла глаза. И сразу такое.
Горевать недостаточно. Теперь ясно. Недостаточно испытывать муки от крови на руках. И сражаться за милосердие, молить о новом способе бродить по миру. Недостаточно чувствовать вину.
Она взглянула на лагерь. Фейнт, Наперсточек, Сладкая Маета и Амба Валун – они все стремятся домой. Туда, где уютно, где почти нет опасностей, нет угроз. Где покой на улицах охраняют патрули, где ровные поля и ровные ряды деревьев. Так она себе представляла – странные сцены, которые не могут быть воспоминаниями; помнит она только равнины и дикие земли. Но в городах животные служат человеку как рабы – или еда, если не живут в клетках, или их мех украшает плечи милых дам и аристократов-модников, или их кости свалены в кучу и ждут, когда их перемелют на удобрения для полей.
Вот их мир, куда они хотят вернуться.
Возвращайтесь. Для меня места там нет, правда? И ладно. Печаль в душе, кажется, не пройдет никогда. Она пошла прочь от лагеря, во тьму. Заклинательница костей забрала детей, за ними ушел и Торант. Долг позвал трелля и Остряка. Смерть забрала остальных. А я ничего вам не должна. Вас сторонятся мои призрачные волки. Они дрейфуют как далекие желания. Я уже забываю, что такое бегать свободной.
Я забываю, зачем я здесь.
Скучать по ней они не будут. В конце концов, у них свои убежища. Я не с вами. Я думаю… я думаю… вы меня уже оставили. Давным-давно. Интересно, ищет ли она свое предназначение, как Маппо и Остряк; но, пожалуй, они намного больше нее, так что для Сеток говорить о предназначении даже смешно. Но призраки волков – и все другие павшие звери – смотрят на меня. Чего-то ждут. Только не знаю, чего именно. И должна выяснить.
Это и есть предназначение? И только?
Оказалось на удивление просто бросить тех, с кем она шла так долго. Она давно уже могла вернуться и посмотреть город… все города и все разбитые земли, которые кормили их. Она могла бы принять свою человечность. А вместо этого… поглядите. Вот я иду.
Пусть Волки очистят этот мир. Пусть звери вернутся. Прежде всего пусть прекратятся бессмысленные убийства: мы устали убегать, устали умирать. Вы должны понять. Должны почувствовать. Как же холодны ваши души?
Вы опустошаете землю. Разбиваете ее и используете, пока она не умрет, и ваши дети голодают. Не вините меня. Не вините никого из нас за это.
У нее перехватило дыхание, и она остановилась. В мозгу полыхнула внезапная темная мысль. Нож в руке. Горла, распахнутые в ночь. Еще четверо убийц мертвы. В той войне, которой, как она знала, не будет конца. Но какая разница… мы проигрывали так долго. Сомневаюсь, что мы узнаем вкус победы, даже если она наполнит наши рты. Даже если она затопит нас своей славой.
Может она их убить? Может вернуться прямо сейчас и пробраться в лагерь? Это не щенку череп разбить, но все же. Мертвые внутри должны упорно стараться для своего удовольствия. Внезапный шок, неверие. Внезапный смех. Так ведь трудно почувствовать хоть что-то, да?
Мысль была соблазнительной, но она пошла дальше. Не ее судьба, решила она, убивать там и сям, по одному. Нет, если бы могла, убила бы всех. Такую войну искали Волки. Обитель должна возродиться. А я должна быть их вождем? Встать одной во главе громадной армии возмездия?
И тут все волки-призраки окружили ее плотным кольцом – и она побежала вприпрыжку, без усилий; сердце наполнилось силой. Свободу – теперь она ясно понимала – люди потеряли так давно, что даже позабыли, что она такое. Не отрывайся от своих трудов! Хватай монеты! Запирай двери и разжигай огонь, чтобы спастись от теней за спиной! Пусть братья и сестры преклонят перед тобой колени, пусть служат тебе. Ты свободен? Ты не помнишь правду, которая была когда-то, – все, от чего ты так охотно отказался.
