В руку ему скользнула мозолистая ладошка Стори. Он опустил глаза, встретился с ней взглядом – и у него скрутило желудок. Нет же, я тебе не защитник без страха и упрека, не твой бог-хранитель. Не надо на меня так смотреть!
– Вперед, – сказал он хмуро.
Она ощущала, как растет ее сила, как ее чувства проникают сквозь каменистую почву, сквозь влажные пески подземных ручьев. И раз за разом касалась ими следов, оставленных ее избранными детьми, имассами, и даже теми из эрес’алов, что жили еще прежде имассов. Она слышала отголоски их слов, их песен, некогда унесенных древними ветрами, – там, на берегах высохших рек, под сенью давно исчезнувших, съеденных временем холмов.
Это верно, орудия были еще грубыми, камень – низкого качества, но не важно. Они жили здесь, бродили по этим землям. И вновь сюда вернутся. Онос Т’лэнн, ты не желаешь понимать, чего я для тебя добиваюсь, для тебя и твоих сородичей. Серебряная Лиса многих увела прочь, туда даже мне не дотянуться, но те, Первый Меч, кто следует за тобой, могут обрести спасение.
Не слушай призывов той, кто сидит на Первом Троне, – пусть она и наследница императора, пусть даже на ней лежит тень таинств – но ее власть над тобой – лишь иллюзия. Подчиняться тебя заставляет клеймо Логроса, безумие его отчаяния. Да, ты преклонил колени перед Первым Троном вместе со всеми остальными, но император мертв. Император – мертв!
Внемли мне, Онос Т’лэнн. Разверни свой народ – на нынешнем пути вам всем суждена гибель. Отыщи меня, давай прекратим эту битву воль. Первый Меч, взгляни сквозь мои глаза – твой сын у меня.
Твой сын у меня.
Но он продолжал ее отталкивать, его собственная сила, исполненная грубой мощи Телланна, кипела и бурлила вокруг него. Она пыталась пробиться к нему, но не могла с ним справиться. Болван треклятый! Твой сын у меня!
Зашипев, она развернулась и злобно уставилась на плетущихся следом человечков. А твои дочери, Онос? Мне им что, глотки перерезать? Может, это тебя убедит? Как ты смеешь мне противиться? Отвечай!
Ничего, лишь завывание ветра.
Или мне их здесь бросить? И самой за тобой отправиться? Отвечай, хватит ли у тебя мощи противостоять дракону? Я приду за тобой, Первый Меч, окутанная ярым огнем Теласа…
– Только попробуй что-то им сделать, Олар Этил, и ты не укроешься от меня даже за тысячью миров, полных огнями Теласа.
Она расхохоталась.
– Ага, вот ты мне и ответил.
– Я? Ответил?
Заклинательница костей зашипела от ярости.
– Ты? Проваливай отсюда, мертвяк одноглазый! К своей жалкой армии бесполезных солдат!
– Только попробуй воспользоваться сейчас своей силой, Олар Этил, и я даже не смогу предсказать, кого ты обнаружишь. Можешь считать это предупреждением. В этом краю ты не одна, отнюдь не одна. Во тьме шелестят крылья, в каждой капельке рассветной росы сверкают тысячи глаз. По ветру плывут ароматы, а ледяное дыхание…
– Хватит уже! Вижу, к чему ты клонишь! По-твоему, я не способна спрятаться?
– Ты и от меня-то не спряталась, от мертвяка одноглазого.
– Чем дольше ты здесь, – проговорила она, – тем больше себя теряешь. Это – мое тебе предупреждение. Ты рассыпаешься, Ток Анастер. Понял меня? Рассыпаешься.
– Но я продержусь достаточно.
– Для чего?
– Для того, что нужно сделать.
Отделаться от него оказалось совсем несложно – ускользнуть, пронестись мимо, шумя стремительным наводнением. Нарастая все больше – словно вода, словно пламя. Она атакует Телланн Первого Меча. Разобьет барьер. Возьмет его за горло…
Путь ей преградила безмолвная цепь конных солдат, темные силуэты посреди равнины. Грязные обвисшие знамена, драные штандарты, худые, иссохшие лица под шлемами…
Ее сила ударила в них, разбилась и откатилась назад, словно встретившаяся с утесом волна. Сознание Олар Этил отшатнулось прочь. Воля возвращенцев, этих узурпаторов Трона Смерти, ее попросту оглушила. Она попыталась отползти, но один из них направил коня ей вслед.
Седина его бороды отливала чеканным железом, глаза словно высечены из камня. Натянув поводья прямо перед ней, он наклонился в седле.
– Ты забрела в чужие края, заклинательница костей.
– И ты посмеешь бросить мне вызов?
– Где и когда угодно.
– Но он мой!
– Олар Этил, – произнес солдат, обнажая меч, – когда споришь со смертью, проигрыш неизбежен.
Она бросилась прочь, визжа от ярости.
Торант подошел поближе к коленопреклоненному существу.
– Ты нас чуть не оглушила, – сообщил он. – С тобой все в порядке?
Она неспешно выпрямилась, потом вдруг выбросила вперед руку и хлестнула его поперек груди. Торант взлетел в воздух и грохнулся об землю с такой силой, что перехватило дыхание.
Подойдя поближе, Олар Этил протянула руку и ухватила его за горло. Вздернула вверх, сунулась поближе своей уродливой мордой – он буквально мог сейчас видеть, как в пустых глазницах пылает гнев.
– Если я их всех поубиваю, – прошипела она, – прямо здесь и сейчас… от тебя-то какой прок будет? Отвечай, щенок, – какой от тебя прок?
Он захрипел, пытаясь восстановить дыхание. Она выругалась и отшвырнула его прочь.
– И не смей больше меня дразнить, оул’дан!
Торант не удержался на ногах и упал на одно колено. Две скелетоподобные рептилии неподалеку от него разразились хохотом.
Стори бросилась к нему.
– Не надо, – взмолилась она. Все ее лицо было в слезах. – Прошу тебя, не надо. Не оставляй нас.
Он лишь покачал головой – чтобы говорить, слишком болело горло.
Сзади к ним приблизилась лошадь и ткнулась Торанту в плечо.
Нижние духи.
Высвобождать всю мощь Телланна ему не доводилось уже давно, он просто волок Путь следом за собой с каждым тяжелым, шаркающим шагом. Ничто не могло пробиться сейчас к омертвевшему сердцу Оноса Т’лэнна; даже злобная атака Олар Этил показалась ему совсем вялой – просто глухая ярость, почти незаметная за окружающими Первого Меча многими слоями его могучей воли.
Ему вспоминалась пустыня, усыпанная острыми камнями, – граница соляной равнины. И строй – но не сплошной. В иных кланах почти не осталось воинов, что могли бы выстроиться здесь этим стылым, неподвижным утром. Сам он стоял рядом с Логросом, лишившимся всех сородичей, и единственное, что его здесь удерживало, – долг, узловатая сеть, именуемая верностью. В конце концов, он был Первым Мечом.
Последний оставшийся на оданах яггут был ими загнан и уничтожен. Пришла пора возвращаться в Малазанскую империю, к воссевшему на Первом Троне императору. Онос Т’лэнн знал, что сам он вслед за тем вернется к Дассему Ультору, своему отражению среди смертных, тоже принявшему для себя – и своих ближайших соратников – титул Первого Меча. Пророческий жест, поскольку скоро им тоже предстояло сделаться мертвыми – такими же, как Онос Т’лэнн, как т’лан имассы. Или так, или же… быть уничтоженными.
