Тогда он поднялся, подошел к столу и налил себе вина. Взял в руку кубок.
– Знаешь, – пробормотал он, – а я ведь его вовсе не хочу. Просто… чтобы сделать хоть что-нибудь. – Он фыркнул. – «Не о чем сожалеть», да…
– Его ищут – в тебе. Разве нет?
Он зарычал.
– Да его можно найти даже в моем имени. Нимандр. Нет, я не единственный его сын. И даже не любимый. Если подумать, вряд ли у него были любимчики. И все же, – он повел кубком, – я сижу здесь, на его троне, у его очага. Это место – словно… словно…
– Его кости?
Нимандр поежился и отвернулся.
– Слишком много пустых комнат.
– Мне нужна одежда, – сказала она.
Он рассеянно кивнул.
– Я заметил.
– Мех. Кожа.
– Ты намерена остаться, Апсал’ара?
– При тебе, да.
Он впился взглядом в ее лицо.
– Но… – добавила она. – Я не буду ему обузой.
Нимандр сухо улыбнулся.
– Значит, мне?
– Кто твои ближайшие советники, повелитель?
Он выпил половину вина и поставил кубок на стол.
– Высшая жрица. Непорочная – и, боюсь, это ей не на пользу. Клещик, брат. Десра, сестра. Корлат, Спиннок – самые преданные слуги отца.
– Тисте анди.
– Разумеется.
– А тот, что внизу?
– Тот?
– Он был когда-то советником, повелитель? Теперь стоишь у зарешеченного окошка в двери и смотришь, как он шагает, что-то бормоча? Пытаешь его? Я хочу знать того, кому буду служить.
Его лицо полыхнуло гневом.
– Ты что, будешь у меня шутом? Я слышал – такое бывает при дворе у людей. Будешь резать мне сухожилия на ногах и смеяться, что я спотыкаюсь и падаю? – Он оскалился. – Если ты хочешь стать лицом моей совести, Апсал’ара, почему бы тебе не быть посимпатичнее?
Она склонила голову набок и ничего не ответила.
Его ярость вдруг испарилась.
– Он сам выбрал такую ссылку. Ты проверила замок на его двери? Она заперта изнутри. Так дай мне совет. Я повелитель, и в моей власти прощать приговоренных. Ты же видела казематы внизу. Сколько пленников съежились под моей железной рукой?
– Один.
– И я не могу освободить его. Тут точно можно отпустить пару шуточек.
– Он безумен?
– Чик? Возможно.
– Тогда нет, даже ты не в силах его освободить. Твой отец многих заковал в цепи Драгнипура, и многих таких, как этот Чик.
– Сомневаюсь, что он называл это свободой.
– Или милосердием. Они неподвластны повелителям и даже богам.
– Тогда мы подводим всех. И повелителей, и богов. Подводим наших несчастных детей.
«Служить такому, – поняла она, – будет непросто».
– Он привлек к себе других, твой отец. Других – не тисте анди.
Нимандр прищурился.
Она неуверенно помедлила, затем продолжила:
– Вы слепы ко многому. А тебе нужны близкие, повелитель. Слуги – не тисте анди. Я не из этих… шутов, о которых ты говорил. И, видимо, я не твоя совесть, раз, на твой взгляд, я слишком уродлива…
Он поднял ладонь.
– Прости меня за эти слова, прошу. Я хотел обидеть тебя и потому сказал неправду. Чтобы уколоть.
– Вроде бы я уколола первая, мой повелитель.
Нимандр повернулся к пылающему очагу.
– Апсал’ара, Госпожа воров. Ты хочешь бросить эту жизнь и стать советником повелителя тисте анди? И все лишь потому, что в самом конце мой отец проявил к тебе милосердие?
– Я никогда не порицала его за то, что он сделал. Я не дала ему выбора. Он освободил меня не из милосердия.
– А почему же тогда?
Она покачала головой.
– Не знаю. Но собираюсь выяснить.
– Погоня за правдой – за ответом – привела тебя сюда, в Черный Коралл. Ко мне.
– Да.
– И как долго ты будешь оставаться рядом со мной, Апсал’ара – пока я буду править городом, подписывать приказы, обсуждать политику? Пока буду медленно гнить в тени отца, которого толком не знаю, и в тени наследия, которого недостоин?
Ее глаза распахнулись.
– Повелитель, не такая судьба тебя ждет.
Он повернулся к ней.
– Правда? Почему же? Пожалуйста, разъясни.
Она вновь склонила голову набок, глядя на высокого воина глазами, полными безнадежной горечи.
– Как долго вы, тисте анди, молили о любящем взгляде Матери Тьмы. Как долго вы мечтали возродиться ради цели, ради самой жизни. И он вернул вам все. Все. Он сделал то, что требовалось сделать – ради вас. Ради тебя, Нимандр, и всех остальных. А теперь ты сидишь на его троне, в его городе, среди его детей. И ее святое дыхание обнимает вас всех. Сказать тебе, что мне известно? Ладно. Повелитель, даже Мать Тьма не в силах сдерживать дыхание вечно.
– Но она не…
– Когда рождается ребенок, он должен кричать.
– Ты…
– С криком дитя входит в мир, так должно быть. А теперь, – она сложила руки на груди, – ты так и будешь прятаться в этом городе? Я – Госпожа воров, повелитель. Я знаю каждую тропинку. Я прошла их все. И видела все, что стоит видеть. Если ты и твой народ будете прятаться здесь, повелитель, вы все умрете. А с вами и Мать Тьма.
– Но мы живем в этом мире, Апсал’ара!
– Одного мира мало.
– Что же нам делать?
– То, чего хотел твой отец.
– А чего он хотел?
Она улыбнулась.
– А вот и выясним.
– Ты бесстрашен, Господин Драконов.
Где-то на лестнице завизжал ребенок. Ганос Паран, не оборачиваясь, вздохнул.
– Опять детишек пугаешь.
– Да нисколько. – Подбитый железом наконечник трости тяжело ткнулся в камень. – Разве это не здорово, хи-хи!
– Мне, пожалуй, не нравится титул, которым ты меня величаешь, Престол Тени.
Темным размытым пятном бог оказался рядом с Параном. Блестящий набалдашник трости сверкнул серебряной молнией на всю долину.
– Слишком долго выговаривать «Господин Колоды драконов». Это тебя оскорбляет? Терпеть не могу предсказуемых людей. – Он снова хихикнул. – Людей. Взошедших. Богов. Твердолобых псов. Детей.
– Престол Тени, где Котильон?
– Ты не устал повторять этот вопрос?
– Я устал ждать ответа.
– Так перестань спрашивать! – Дикий крик бога пронесся по всей крепости, прогремел по коридорам и переходам – и вернулся эхом к ним на стену.
