Образование моего сына Бена слишком ярко иллюстрирует этот момент. Бен был и остается дислексиком в самых типичных проявлениях: творческим, удивительно умным и чувствительным к ежедневным оскорблениям, которые приходится преломлять, когда человек не может делать то, что может каждый другой ребенок: читать. Четвертый класс был для него самым худшим из времен, несмотря на то, что он и его брат Дэвид посещали очень заботливую Школу друзей, которая заложила основу для его жизни, фундамент для равенства и справедливости, как немногие школы, которые я когда-либо видела. Бен был одним из пяти мальчиков, которые читали не так хорошо, как остальные ученики. Они были сворой неприятностей, или так думала их очень благонамеренная, ярая феминистка-учительница, чей энтузиазм в отношении образования девочек и неодобрение шалостей мальчиков заходили слишком далеко, или так думал мой сын и его друзья. Со всем своим чувством правоты и справедливости, которое школа одобряла, Бен и его приятели организовали петицию против «сексистской несправедливости» учителя четвертого класса по отношению к мальчикам и несправедливого отношения к ним, которое они получали за домашнее задание. После того как они передали свое прошение директору школы с довольно большим количеством подписей, следует отметить, что они вернулись в свой класс с тем мгновенным чувством оправдания, которое праведники, несомненно, заслуживают, пока оно не будет заменено реальностью разгневанной учительницы четвертого класса. Она была ошеломлена. Но она была слепа к тому факту, что каждый из мальчиков действовал так, потому что они не могли оправдать ее ожиданий, хотя и были достойны того беглого понимания чтения, которого, как предполагалось, достигли четвероклассники. Она никогда не чувствовала необходимости обучать их большему количеству навыков чтения, поскольку это было компетенцией начальных классов. У нее не хватало терпения на вещи, выходящие за рамки того, чему ее учили. Жаль, что я не могу сказать, что это был счастливый конец. Родители четырех из пяти мальчиков, включая Бена, приняли решение, что детям нужны школы, лучше подготовленные для решения разнообразных задач, связанных с их обучением. Чего не хватало этому учителю четвертого класса, так это не сострадания. Чего ей не хватало, так это знаний, которые дали бы ей основу для понимания того, что не все дети, приходящие в четвертый класс или выходящие из него, способны бегло читать. Такого рода обучение позволило бы ей научить старших детей делать именно это; мотивации работать до тех пор, пока ни один ребенок в ее классе не потерпит неудачу.
Обучение чтению является трудным, полным подводных камней, с препятствиями на всем пути, пока дети не достигнут уровня мастерства, который позволяет им, независимо от их траектории обучения, перейти от текста к своим собственным мыслям и вернуться обогащенными. В моем идеальном мире чтения это происходит в третьем или четвертом классе. В реальном мире чтения в школах Соединенных Штатов это не так.
Но это возможно. Простых решений не существует, особенно учитывая все более сложные потребности в современных классах. Наряду с более глубокими знаниями, лучшей подготовкой и полной отдачей наших учителей и администраторов дошкольной и начальной школы мы можем приблизиться к идеальной жизни для чтения для еще большего числа неопытных детей. Но мы должны мыслить нестандартно.
В качестве примера можно привести крупную, постоянно действующую Инициативу стратегического партнерства по исследованиям в области образования (SERP). Возглавляемая бывшим редактором Science Брюсом Альбертом, филантропами, такими как Синтия Колетти, и учеными, такими как Кэтрин Сноу, эта междисциплинарная Инициатива помогает учителям из разных областей, средних классов по всей стране. Один из важных аспектов их работы помогает школам подготовить своих учеников к необходимому своду слов и понятий, которые будут способствовать развитию грамотности и критического мышления по всем дисциплинам. Эти слова подкрепляются и разрабатываются каждым учителем в каждом классе, например, с помощью историй на уроках языковых искусств, с помощью исторических фактов на уроках общественных наук и с новыми значениями на уроках математики или естествознания. К тому времени, когда они закончат обучение, учащиеся приобретут свод основных понятий и слов, которые будут служить основой для остальной части их обучения.
Мы должны транслировать учителям во всех классах начальной школы новые знания о предмете исследований о влиянии читающего мозга на раннюю оценку, прогнозирование и более индивидуализированные многомерные методы обучения чтению. Наши дети XXI века должны развивать привычки ума, которые могут быть использованы в различных средах и носителях. Таким образом, наши учителя также нуждаются в гораздо большем количестве знаний, чем у большинства из них сейчас, о том, как можно использовать цифровое обучение, внести свой вклад в решение нынешнего кризиса наших учащихся, не усугубляя нарастающие проблемы внимания, базовых знаний и памяти. Это требует своего собственного письма, и оно вполне может удивить тех из вас, кто теперь втайне считает меня скрытым луддитом. Но пристегнитесь. Нам всем предстоит безумная поездка.
Искренне ваша,
автор
Письмо восьмое
Создание билатерального мозга
Определение потенциальных долгосрочных проблем – это большое государственное дело. Переустановка решений на ранней стадии – нет.
Стюарт Бранд
Глубина проблемы: нет хорошо известных, проверенных и верных учебных программ для обучения маленьких детей тому, как использовать онлайн информацию или критически мыслить о визуальной информации, в то время как они одновременно учатся читать печатные тексты, слушать и говорить полными предложениями. Это неизведанная территория.
Лиза Гернси и Майкл Левин
Дорогой читатель,
я почти не сомневаюсь в том, что следующее поколение пойдет дальше нас такими путями, которые мы не можем себе представить в данный момент. Как писал Алек Росс, автор книги «Индустрии будущего», 65 % рабочих мест, которые наши нынешние дошкольники будут занимать в будущем, еще даже не придуманы. Их жизнь будет намного длиннее нашей. Они вполне могут думать совсем о другом. Они будут нуждаться в самом сложном арсенале способностей, которые люди когда-либо приобретали на сегодняшний день, чрезвычайно развитые процессы осмысленного чтения, которые распространяются и расширяются через навыки кодирования, проектирования и программирования, все из которого будет преобразовано будущим, которое никто из нас – от Стюарта Бранда, Сундара Пичаи, Сьюзен Войчицки, Хуана Энрикеса и Стива Гулланса до Крейга Вентера и Джеффа Безоса – сейчас не может предсказать. Создание такого рода схем мозга широкого спектра действия, которые могут подготовить самых молодых представителей нашего вида к мышлению с необходимыми им знаниями и когнитивной гибкостью, – это одна из задач, которую мы, их попечители, можем решить за то короткое время, что мы делим планету. Какими бы ни были их следующие поиски идеалов, будущее алгоритмы чтения потребует понимания пределов и возможностей как схемы, основанной на грамотности, так и цифровых схем. Это знание включает в себя изучение часто противоречащих сильных и слабых сторон, а иногда и противоположных ценностей, которые характеризуют процессы, производимые различными средами и средствами массовой информации.
