– Просто так? – Маришка подняла голову заглядывая Анне в глаза. – Как подружке?
– Просто так, – кивнула Аня.
– Я обязательно буду! – с готовностью отозвалась девочка, – А когда ты выздоровеешь, мы сходим с тобой куда-нибудь?
– Обязательно! Только если папа твой разрешит, – добавила Аня, – А сейчас давай-ка, иди купаться. Помнишь, что врач сказал. Тебе нельзя купаться только четыре дня. А сегодня как раз четвёртый день закончился. Волосы смотри, какие грязные, – добавила Аня, чувствуя, как её начинает трясти от озноба.
Маришка вприпрыжку помчалась в свою комнату, а Анна, осмотрев стол, поняла – не сможет сейчас прибрать. Голова раскалывалась, сознание путалось и единственное желание было лечь.
– Нельзя, – остановила саму себя. Как обычно собиралась дежурить у двери ванной комнаты, пока малышка моется.
– Я купаться, – раздался из коридора девичий голосок и звук хлопнувшей двери.
Аня встала, направляясь в гостиную за градусником и вздрогнула, когда раздался дверной звонок. На негнущихся ногах она медленно подошла к двери, заглянула в глазок и, нервно проведя руками по ещё влажным волосам, открыла замок.
Дверь мгновенно распахнулась, и в квартиру ворвался Илья.
– Где Марина? – рыкнул он на отшатнувшуюся Анну.
– Купается, – вытолкнула сипло, указывая дрогнувшей рукой в направлении ванной комнаты.
Илья, больше не смотря на Анну, только разулся и быстрым шагом направился по коридору, на ходу стаскивая куртку, которую бросил на пол.
– Марина? – послышался его гневный, но в тоже время тревожный окрик, – Марина! – звук открывшейся двери, визг Маришки «Папа выйди! и мужское гневное: «Стой на месте! А ну покрутись! Твою мать! Быстро вылазь!».
Опять хлопок двери и на Анну надвигается разъярённый мужчина.
– Как это понимать? А? Ты какого хрена мне ничего не сказала? Блядь ты хоть понимаешь – что творишь? – Илья не кричал, он яростно цедил слова, в то время как взгляд полыхал гневом.
Аня, едва не сжавшись в комок от его напора, обхватила себя руками:
– Илья, послушай…
– Да я блядь весь во внимании! Давай, Анна, жги!
– Илья, я понимаю что сглупила, но ты сам сказал – эта командировка очень важна для тебя.
– Важна? – повысил голос Илья, – Ничего нет важнее дочери, слышишь? Ты хоть понимаешь это своим куриным умом, а?
– Да, Илья, да – понимаю. Прости, пожалуйста. Я вызывала двух врачей и оба сказали, что ветрянка протекает очень легко, – попыталась достучаться Аня до разгневанного мужчины. Температура была невысокой, и я давала Марише…
– Легко? Что ты в этом понимаешь? Ты хоть соображаешь, что могла угробить мою дочь? – Илья, лязгая металлом в голосе, надвигался на Анну до тех пор, пока она не вжалась в стену. – Да что ты можешь понимать, а? Ты ни хрена не знаешь, что такое беспокоиться о ребёнке! Ты не знаешь – как лечить! Не знаешь, что такое трястись над своим ребёнком и переживать! – Илья, у которого пелена ярости затмила разум, даже не вникал в свои слова, от которых Аня на его глазах сжималась и бледнела ещё больше.
Только вот разгневанный мужчина не замечал как часто и тяжело дышит Анна, как от его слов начала буквально задыхаться, всё шепча при этом:
– Ты прав, прости меня. Ты прав, я виновата, прости…
– Ни хрена ты не знаешь! – воскликнул Илья и ударил кулаком в стену рядом с Анной, которая зажмурилась от выплеска ярости любимого, – Уходи Анна! – выцедил Илья, – Убирайся от греха подальше!
– Да, да… – Аня сделала пару шагов вдоль стены, отлепилась от неё и направилась в сторону кухни. Остановилась и растерянно осмотрелась, словно заблудилась и забыла, куда ей нужно, – Мне надо… – Аня пошатнулась, развернулась и торопливо прошла в сторону гостевой спальни шепча при этом: – Мне нужно идти. Да… нужно…
Схватила спортивную сумку, с которой больше недели назад приехала в эту квартиру и кое-как покидала в неё свои вещи. В глазах двоилось, размывалось, руки дрожали, ноги подкашивались, а в голове туман. Она молча, стиснув зубы, открыла дверь шкафа в коридоре, схватила пальто и так и выскочила из квартиры.
– Куда блядь в тапках?! Стой! – мужской окрик, но Анна, не останавливаясь, торопливо сбежала по лестнице, чуть не навернувшись пару раз.
Выскочила на улицу и выдохнула густое облачко пара. Бросила сумку и накинула пальто. Посмотрела в сторону своей припаркованной «Тойоты». Взяв сумку, сделала несколько шагов в направлении своей машины, покачнулась и поняла – сядет за руль в таком состоянии, точно доедет до первого столба или того хуже: попав в аварию, угробит чужие жизни.
Растерянно повертела головой. Мозг суматошно выдал ей воспоминания магазинчика за углом, где она покупала продукты. Картинка расплывалась, но сознание ухватило главное – там стоянка и постоянно маячат таксисты.
– Куда едем? – простой вопрос таксиста, на который стучавшая зубами Аня не могла дать ответ. Она только ввалилась в салон машины и, сложив руки, дула на них, пытаясь отогреть озябшие пальцы. Кашель рвал горло пока она доставала телефон.
– Дамочка, куда едем? – опять вопрос таксиста и Аня, откашлявшись, надсадно ответила:
– Сейчас. Подождите, пожалуйста.
Гудок, ещё один и в трубке прозвучал уже ставший родным голос Алевтины Павловны:
– Ну, наконец-то вспомнила о старухе. Анюта, ну как ты там? Почему…
Аня не дала продолжить пожилой женщине, перебив её сиплым голосом:
– А вы ветрянкой болели?
– Что? Аня, что случилось?
– Алевтина Павловна, – позвала Аня и услышала бойкое:
– Болела, конечно, болела. Анюта, дочка ты где?
– А можно я к вам приеду? – уже судорожно всхлипывая, сквозь слёзы спросила Аня.
– Ну конечно, девочка моя. Конечно, приезжай, – послышался взволнованный голос Алевтины, от которого по щекам Ани потекли слёзы.
Глава 21
Когда-то, восемь лет назад на Илью свалилось известие о беременности Ирины. Это было ошеломительным, но не очень приятным сюрпризом. Случайное знакомство в компании друзей с обворожительной девушкой, весёлый отдых приятный для обоих с последующим известием о том, что он станет отцом.
Не было у Ильи планов жениться в ближайшие лет пять точно. Но если уже судьба распорядилась, он тогда подумал: «Почему бы и нет? Ирина девушка достойная, внешне очень привлекательная». Рождение Маришки не перевернуло жизнь Ильи. Не было умиления и безграничной нежности к пищащему младенцу.
Если бы у него спросили: «Когда ты осознал любовь к своему ребёнку, что затопила сердце до самых краёв?» – Илья не смог бы ответить. Но дочь для него стала всем – его смыслом, его началом и продолжением, его душой и сердцем.
