Все последующие события происходили как в тумане. Прямоугольный предмет неизвестного назначения у входа в корпус. Большое скопление людей. Неизвестно откуда взявшиеся серые тучи, застилающие небо, которое ещё совсем недавно было голубым. Невозмутимые лица Жданова и его сподвижницы Карины. Провода в её руке. Мигающая красная лампочка на подозрительном предмете. Призыв Жана бежать что есть мочи. Дождь. Взрыв. Высокая трава, мелькающая перед глазами. Озеро. Нечем дышать. Пустота.
Глава 11
Забытье, в котором я находилась неопределённое время, подобно вязкому болоту, не желало отпускать меня из своих объятий. Но неведомого происхождения яркий свет как будто откуда-то «с другой стороны» призывал меня очнуться.
Очнуться. Для чего? Чтобы понять, что всё кончено? Что всё, что мне было дорого, погибло в огненной пучине? Что и меня самой больше нет, потому что я утонула в холодном глубоком озере?
При жизни я всегда надеялась, хотя и не без тени сомнений, что после смерти не перестану существовать. Хотелось верить, что мою душу будет ждать некое перерождение и я всё ещё буду иметь возможность чувствовать и даже взирать свысока на прожитую жизнь.
Но почему-то сейчас, когда меня не стало, мне очень не хотелось расставаться с ощущением пустоты и тёмной бездны. Зачем мне эта способность мыслить и переживать, если меня уже нет? Если я уже переступила самый страшный порог, порог между жизнью и смертью, испытав самое огромное облегчение, осознав, что мне уже больше ничего не грозит. Перед самой смертью на меня снизошла такая благодать, а сейчас на душе снова появилась неведомая тревога. К чему это?
Но яркий свет заставлял меня мыслить всё рациональнее и живее. И что совсем противоестественно, он вынудил меня всё же открыть глаза. Сделать это было неимоверно тяжело. При жизни примерно столько же усилий у меня ушло бы на поднятие стокилограммовой штанги.
Я ждала, когда рассеется туман у меня перед глазами, пока не осознала, что гляжу в белый потолок. Повернув свою тяжёлую голову (несомненно, я ещё не отвыкла от телесной оболочки) немного левее, к источнику света, я увидела незанавешенное окно, в которое били лучи яркого солнца.
Мне хватило нескольких секунд, чтобы оглядеться и понять, где я нахожусь. Это, несомненно, помещение изолятора, очень хорошо мне знакомое, поскольку оно граничило с медпунктом на втором этаже, прямо над моей библиотекой.
Теперь сомнений в том, что я нахожусь на том свете, не оставалось. Это здание, находящееся всего метрах в трёхстах от основного корпуса, никак не могло уцелеть при взрыве. Мне даже стало немножко весело. Неужели в небесной канцелярии промахнулись с этажом? Наверняка мне предназначалось место в моей же библиотеке. Порадовало и то, что где-то поблизости должна находиться Жанка, если она, конечно, не умудрилась выжить.
Мне вдруг стало неимоверно любопытно, как здесь всё устроено. Если есть эта хорошо знакомая мне комната изолятора – находится ли за дверью такой же знакомый медпункт, а на первом этаже – моя родная библиотека? И что происходит за стенами этого здания? Смогу ли я наконец пошевелить хоть одной конечностью, чтобы встать и пойти самостоятельно проверить это? Если здесь есть база в том виде, в котором она существовала на земле, то смогу ли я встретить души погибших базистов?
Тут за дверью послышался шорох, затем приближающиеся шаги. От резкого поворота головы в глазах помутнело, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд на фигуре в белом одеянии. Ангел?
На смену благостному неведению пришло раздражение. Почему здесь всё так запутано? Почему так невыносимо болит голова, ломит тело, а вместо ангела надо мной склонился Виталик в белом халате, который щупает мои запястья и светит в глаза фонариком?
Виталика я знала давно. Он входил в научную группу, но я никогда не интересовалась его специализацией. Общались мы не часто, хотя отношения были тёплыми и приятельскими. Он был довольно скромным, добрым, открытым, безотказным парнем.
Я посочувствовала Виталику. Тем более здесь он был совсем не похож на себя. Серьёзный, угрюмый, озабоченный, он внимательно меня осматривал. Я попыталась улыбнуться, но не вышло. А потом и желание пропало – слишком неприветлив был мой старый знакомый.
– Маргарита, ты слышишь меня? – каким-то сухим, несвойственным ему тоном спросил Виталик, продолжая тщательно ощупывать меня.
– Слышу, – глухо откликнулась я, еле шевеля губами. – Что со мной?
– На самом деле ничего страшного. Небольшое сотрясение мозга.
Я бы усмехнулась, если б смогла. У здешних «ангелов» небогатая фантазия. Точно такой же диагноз мне поставили четыре года назад в московской больнице после аварии. После этого известия в моей жизни начался настоящий кошмар. А что ждёт меня сейчас?
– Послушай меня внимательно, Маргарита, – продолжил Виталик, – тебе сейчас тяжело пошевелиться. Практически невозможно. Но я это исправлю. Только ответь мне на несколько вопросов.
– Хорошо. – Я обрадовалась, что остаток вечности мне не придётся провести в парализованном состоянии, глядя в белый потолок.
– Скажи, есть ли на этом свете нечто такое, что дорого для тебя?
Вопрос показался мне довольно странным. Но, вспомнив обещание Виталика исправить моё неподвижное положение, я решила не перечить. К тому же говорить было всё ещё тяжело, поэтому я не стала особо распинаться.
– На этом? На этом ничего.
Это правда, подумала я. Всё, что мне дорого на данный момент, осталось в прежней жизни. А в этом мире я всего несколько минут и даже не в курсе, здесь ли Жан и Жанка.
– Хорошо. Теперь скажи, как ты относишься ко мне?
Ну вот ещё! Кто ты вообще такой? Явно не прежний Виталик. Как же мне относиться к тебе?
– Никак,– коротко и ясно обозначила я.
– Ещё вопрос, и достаточно. Ты готова во всём беспрекословно подчиняться местному правителю?
Это он о ком? О Боге, наверное? Ну конечно, уж кого-кого, а его разве возможно ослушаться?
– Да.
– Хорошо. Сейчас я сделаю инъекцию, и тебе полегчает. Через несколько минут ты почувствуешь своё тело. Но вставать пока не рекомендую, может закружиться голова.
И на этом спасибо, подумала я. Но какой странный способ – инъекция! Даже тут, на небесах!
Через несколько минут, после того как Виталик сделал мне укол и удалился, я действительно начала чувствовать своё тело. Именно своё собственное, прежнее тело. Движения быстро приобретали нормальную координацию, ушла тяжесть и ломота. Только очень сильно саднили царапины и ушибы по всему телу. Моя физическая оболочка, преследуя меня, не может расстаться с последствиями падения в озеро, подумала я.
Теперь меня смущало лишь затуманенное состояние моего рассудка, некая заторможенность в мышлении. И откуда вообще в моей голове взялись мысли о другом свете, об ангелах и прочей ерунде? Вот она я, живая и практически здоровая. Ах да, может, я и кажусь себе живой, но этого помещения, этого здания и Виталика, который стоял неподалёку от бомбы, склонив голову, вместе с другими базистами, уже не может быть в реальном мире. Хотя чем чёрт не шутит? Может быть, взрывная волна была направленного действия? Возможно, она распростёрлась на сотни метров в сторону озера, но не затронула медпункт? Или Виталик в последний момент опомнился и бросился бежать прочь от мигающего устройства?
