Распрощавшись с Ларисой, я поспешила вернуться в коттедж. Там по-прежнему было пусто, и я погрузилась в очередное тягостное ожидание.
После ужина Влад вернулся в коттедж вместе со мной. Я затаила дыхание, когда он вошёл в кабинет и начал шарить по ящикам своего стола. Но, выйдя из кабинета, он не выглядел озабоченным. Тайком от Жданова я облегчённо вздохнула. Он снова собрался в лабораторию, но уже в дверях кинул на меня по-прежнему озабоченный взгляд. Как будто передумав уходить, он подошёл ко мне вплотную и попросил присесть рядом с ним.
– Марго, скажи мне, что ты сейчас чувствуешь? – с некой надеждой в голосе, обнимая меня за плечо, спросил Влад.
Про себя я усмехнулась. Неужели Жданову до сих пор до конца непонятно, что чувствуют порождённые им зомби? По его лицу было видно, что именно это неведение не даёт ему покоя. Поразмыслив не более секунды, я честно ответила.
– Я чувствую холод. Здесь немного зябко.
Жданов сразу засуетился, чуть ли не бегом отправился в гардеробную и принёс мне оттуда тёплый плед.
– Я сейчас же распоряжусь, чтобы включили отопление. Ночи и вправду очень холодные этой весной. А когда вернусь, мы разожжём с тобой камин. Как ты на это смотришь?
– С камином будет теплее.
Жданов грустно улыбнулся и, не говоря больше ни слова, вышел на улицу.
Едва за ним закрылась дверь, я радостно подскочила на диване, подняв вверх сжатые кулачки и шёпотом приговаривая: «Ура!»
Еле выждав десять минут и убедившись, что Жданов ничего не забыл и не вернётся в ближайшее время, я сбросила плед и выбежала на улицу. Смеркалось. Но мне было совершенно не страшно идти одной в сторону леса и нежилых помещений летней столовой и бараков. Подойдя к крыльцу столовой, я чуть было снова не запрыгала от радости: на одной из ступенек в уголке лежал маленький свёрток. Ларисе удалось! Как я хотела расцеловать её в этот момент.
Положив небольшой баллончик и запечатанную таблетку в карман, я отправилась к бараку. Ещё не совсем стемнело, поэтому я легко, без фонаря, нашла нужную дверь и нащупала тяжёлый замок. С ним пришлось помучаться. Открыть его так же ловко и быстро, как это вышло у Жданова, у меня не получилось. Но через пару минут он всё же поддался и ключ легко провернулся внутри.
Ступив на лесенку, я аккуратно прикрыла над собой створки и спустилась вниз. Действовать бесшумно не было необходимости – охранник в любом случае услышал бы звук открывающихся дверей, поэтому я уверенно прошла по узкому коридору. На ходу я приготовила баллончик и зажала зубами спасительную таблетку. Не выглядывая из-за угла, я выставила руку вперёд и распылила кислородный баллон. Сама же в это время принялась усиленно рассасывать таблетку. В ту же секунду раздался глухой звук падения. Сделав несколько шагов вперёд, я вздохнула с облегчением. Надзиратель лежал на полу и спал безмятежным сном.
Набрав в грудь побольше воздуха, я с трепетом в сердце проследовала в сторону камер с заключёнными. Тело моё неуёмно дрожало. Я целый день по сто раз продумывала, что скажу Жану, как лучше будет ему всё представить, имея в запасе менее десяти минут. А сейчас у меня в голове была какая-то непроглядная пустота. Я не чувствовала ничего, кроме бешеной пульсации, охватившей каждый участок моего тела. То ли это результат перенапряжения, то ли адреналин даёт о себе знать, подумала я, нащупав языком почти полностью растворившуюся таблетку.
Движения мои приобрели небывалую резкость, и я сама не заметила, как всем телом припала к решётке, за которой находился Жан. Он тут же оказался рядом и прильнул ко мне настолько близко, насколько было возможно, учитывая, что нас разделяли толстые железные прутья. Минуты две мы просто стояли, обнимая друг друга. Мне казалось, что в этот момент я люблю Жана как никогда раньше. Сердце моё буквально пылало, обжигая грудь, от осознания того, каким быстротечным предстоит быть этому свиданию, в каком нелепом и безысходном положении мы вдруг оказались.
Жан, похоже, думал о том же. Он периодически отстранялся от меня, чтобы заглянуть мне в глаза, утереть льющиеся ручьём слёзы.
Наконец я нашла в себе силы заговорить.
– Жан, дорогой, у нас очень мало времени. Минут через пять охранник очнётся, и меня уже не должно здесь быть.
– Милая, ты вчера так напугала меня своим поведением. Я уже подумал, что ты стала такой же хладнокровной, как те, кто покидал нас в эти норы, или как надзиратели, которые караулят нас сутки напролёт. Что с ними произошло?
– Это последствия взрыва, – пыталась объяснить я, утирая слёзы. Краем глаза я видела, как и остальные заключённые прильнули к решёткам и внимательно меня слушали. – Вернее того, что мы приняли за взрыв.
Я рассказала Жану и про Затмение, и про зомби – всё, что узнала от Ларисы.
– Неужели Жданову было недостаточно повиновения? – удивлённо спросил Жан, когда я закончила свой рассказ.
– Дело не только в этом. Говорят, теперь у всех, подвергшихся Затмению, появились необычайные умственные способности. Задействовав их, Жданов хочет добиться небывалых успехов в научной работе.
– И сколько же там, наверху, осталось нормальных?
– Пока только я и Лариса. Больше мы никого не заметили.
– А Жанка? Она же ныряла с нами.
– Да-да, я как раз хотела тебя спросить! Видел ли ты её после того, как мы нырнули?
– Да, конечно. Ты быстро потеряла сознание, и я первым делом вытащил тебя на берег. Жанка в этот момент тоже вынырнула, но подплыть к берегу сама не могла. Поэтому я помог ей выбраться. Оказалось, что она сильно вывихнула ногу и не могла даже ступить на неё. Тогда мы решили, что сначала я отнесу на базу тебя, а потом вернусь или пошлю кого-нибудь за ней. Но едва я приблизился к Жданову, меня сразу повязали и привели сюда. А тебя унесли в неизвестном направлении. Насчёт Жанки, я думаю, они ничего не знают.
– А их не насторожило, что мы были мокрые до нитки?
– Нет, все были мокрые. Прошёл сильный дождь.
– Так значит Жанка тоже укрылась в озере? – воодушевилась я. – Она как-то сама добралась до базы и умудрилась выдать себя за свою?
– Я надеюсь, что так. – Жан задумался. – Но я не уверен на сто процентов. Она же могла нырнуть на несколько секунд позже нас и успеть попасть под действие волны, которая наступала нам на пятки.
– Но ты же видел её после Затмения! – не унималась я.
– Да, но я не припоминаю ярко выраженных эмоций на её лице. Она корчилась от боли, но при этом спокойно сказала, чтобы я её оставил и отнёс тебя на базу. Мы разговаривали не больше минуты.
– Ладно, этот вопрос я обязательно выясню рано или поздно.
– Марго, ты сильно рискуешь, находясь здесь.
– Я знаю, но я не могла не прийти. Я должна была сказать, как сильно люблю тебя и что мы будем вместе, чего бы мне это ни стоило.
– Милая, я и так это знаю. Я тоже люблю тебя. Но сейчас ты должна подумать о своей безопасности. Нельзя допустить, чтобы ты попала сюда к нам.
