Забравшись на небольшой холмик, я присела прямо на молодую траву, и моему взору открылся роскошный вид на зелёную степь. Любуясь представшей перед глазами картиной, я нащупала в кармане толстовки пачку сигарет и с удовольствием закурила. Как бы хорошо сейчас было иметь под рукой мольберт и краски! Вдохновение переполняло меня в эти минуты, и, казалось, я бы без проблем запечатлела всю красоту нетронутой природы на холсте.
Происходящее вокруг очень напоминало мне день Затмения, до сигнала тревоги. Так же трепетно шелестела молодая листва и весело щебетали певчие птички, так же нежно тёплый ветерок ласкал мою кожу. Казалось, что вот-вот появится Жан, прошепчет мне на ухо что-то приятное и увлечёт за собой. Я даже зажмурилась в надежде, что чудо всё-таки случится и всё плохое окажется не более чем страшным сном.
Открыв глаза, я грустно улыбнулась и затушила сигарету. Поднявшись с земли, которая была всё ещё слишком холодная, чтобы долго сидеть на ней, я отряхнула джинсы и отправилась в коттедж. Мне захотелось горячего зелёного чаю, который, к счастью, нашёлся у Жданова в буфете.
Держа в одной руке чашку с ароматным напитком, а в другой книжку, найденную в личной библиотеке Жданова, я присела на диван. Жанна была права. Нужно расслабиться и набраться терпения и сил. Суета и отчаяние не будут нам помощниками в запланированном мероприятии.
Спустя пару часов меня стало клонить в сон, но роман, взятый с полки наобум, оказался настолько захватывающим, что я не могла оторваться. Отвлекло от чтения меня лишь внезапное появление Жданова. Я никак не ожидала увидеть его дома раньше ужина.
Влад прошёл мимо меня, не сказав ни слова. Он был какой-то взъерошенный, в глазах шальной блеск, а кожа лица приобрела неестественно серый оттенок. Светлая выглаженная с утра рубашка была расстёгнута до середины, галстук болтался на уровне солнечного сплетения. В таком нехарактерном для себя виде Жданов сделал несколько кругов по гостиной перед моим носом, а потом сел за стол и вдруг обхватил голову руками, да так сильно, что могло показаться, будто он намерен раздавить себе череп. По всему было видно – что-то случилось. Причём что-то страшное и непоправимое. Насколько я знала Влада, трудности он всегда встречал достойно, с гордо поднятой головой. Но на этот раз ситуация явно вышла из-под контроля. Его переживание передалось даже мне, по телу пробежали мелкие мурашки, но я никак не решалась задать вопрос.
Влад тем временем достал из бара бутылку водки и, наполнив двухсотграммовый стакан до самых краёв, опрокинул его в себя. Я ещё раз поёжилась, зная, что Жданов не был любителем этого напитка. Куда больше он любил потягивать коньяк или виски. Но чтобы он пил водку, да ещё в такой манере, – такого я не видела никогда. Когда Влад наполнил стакан повторно, я всё-таки рискнула спросить его, что случилось, пока он ещё не потерял способность чётко излагать свои мысли.
– Влад, что произошло?
Он взглянул на меня так, словно только что заметил моё присутствие, и, несколько секунд помедлив, всё-таки ответил:
– Карина покончила с собой. Я не смог спасти её. Не успел.
Книга выпала из моих рук, и я резко поднялась с дивана:
– Как это произошло?
– Банально повесилась. В одном из коридоров лаборатории, прямо на трубе, проходившей под потолком. Нашли её довольно быстро, но спасти не успели. Смерть наступила мгновенно от перелома шейных позвонков.
Я в ужасе осела на диван, а Жданов тем временем опрокинул в себя очередной стакан с прозрачной жидкостью.
Первым моим порывом было пожалеть убитого горем человека. Но вспомнив, как Влад относится к людским жизням, я предположила, что убивается он только лишь из-за того, что потерял столь ценную сотрудницу и верную помощницу в своих делах. Поэтому вместо слов утешения я заговорила как будто сама с собой:
– Вот видишь, как получается… Ты просчитался на первой же мелочи. Как тебе в голову не пришло, что непозволительно оставлять эмоции безумно влюблённой женщине, не имея при этом на неё никаких видов, – тем более притащив в свой дом, на её место, новую возлюбленную? Как, не понимая таких элементарных вещей, можно замахиваться на глобальные проекты по спасению человечества? Скажи мне, Влад!
– Ты осмеливаешься осуждать меня? – удивлённо поднял брови Жданов.
– Я лишь указываю тебе на очевидные вещи.
– Да, возможно, я и просчитался. Зато в очередной раз убедился, насколько пагубно влияет человеческий фактор на ход эксперимента. Без Карины дело пойдёт намного медленнее.
– Я так и знала. Ты оплакиваешь не несчастную девушку, а лишь её способности, её преданность, которые были тебе так необходимы.
– Заткнись немедленно! – закричал Жданов. – Я не позволю тебе выставлять меня извергом и чудовищем в моём собственном доме!
– А чего ты бесишься? – спокойно ответила я. – Ты же только вчера говорил, что жизнь «незатмившегося» базиста не представляет для тебя никакой ценности. И ты бы с радостью лишил их этой самой бесполезной жизни.
– Мало ли что я говорил! Не переворачивай всё с ног на голову. Карина ушла из жизни добровольно, потому что я не ответил на её любовь. Это другое.
– Ах, так, значит, жизнь человека, который тебя любит, несравненно ценнее жизни обычного человека? – не унималась я.
– Вон отсюда. Пошла вон! – взревел Жданов.
Я, обрадовавшись такому повороту событий, подняла с пола книжку, подхватила на ходу кофту и направилась к выходу.
– Куда?! – взревел он ещё громче.
Я замерла на месте и в недоумении оглянулась.
– В спальню! – Он властно указал мне на дверь. – И сиди там тихо, как мышь!
Я тяжело вздохнула, но, не теряя самообладания, спокойно проследовала в спальню мимо разбушевавшегося не на шутку хозяина дома.
Лёжа на кровати, я насчитала не менее трёх глухих ударов, издаваемых опускающимися на пол пустыми бутылками. Когда я уже сомневалась, в состоянии ли Влад подняться на ноги со стула, на котором он оплакивал своё несчастье, послышались глухие неуверенные шаги. Слава богу, удаляющиеся. Хлопнула входная дверь. А спустя минуту из приоткрытого окна потянуло дымом сигары – Жданов курил на крыльце.
Не знаю, сколько я так пролежала одна на кровати. Наверное, около пяти часов. Лишь когда за окнами окончательно стемнело, я наконец задремала, но погрузиться в глубокий сон не вышло. Дверь спальни отворилась настежь, и на пороге возник высокий силуэт Жданова. В темноте спальни мне всё же удалось разглядеть, как он уверенно, хоть и шатаясь из стороны в сторону, направился ко мне. В этот момент я почувствовала себя маленьким беспомощным зверьком, на которого надвигается тень крупного хищника.
Рубашка Влада была расстёгнута, оголяя широкую волосатую грудь. На ходу он расстёгивал ремень. Мне захотелось зажмуриться и лишиться чувств в эту самую секунду, но не вышло.
Пришлось прочувствовать и тяжесть навалившегося на меня тела, и зловоние перегара, перемешанного с запахом табачного дыма, и боль в запястьях, зажатых в тиски рукою Влада, и то, как одним движением другой руки он превратил тунику, надетую на мне, в кусок рваной материи.
