– Тебе бы уже давно пора научиться верить моему слову. Тогда и не пришлось бы сейчас изводить себя глупыми опасениями. С ними всё в порядке, – медленно и чётко поговорил Влад. – И тебе придётся просто поверить мне.
Повернувшись ко мне спиной и расстёгивая на ходу пиджак, Влад направился в спальню, давая тем самым понять, что разговор окончен. Но я не могла этого допустить и поэтому пустила в ход тяжёлую артиллерию.
– Я наложу на себя руки.
Влад замер на месте и медленно обернулся. А я, довольная произведённым эффектом, продолжала:
– Сколько ещё крови ты готов принять на свою совесть? Для меня место найдётся?
– Решила бить по больному? – невесело усмехнулся Влад. – Ты же знаешь, что я этого не допущу.
– Именно об этом я тебя и прошу. Сделать для меня такую малость, поступившись хотя бы ненадолго своими дурацкими принципами. Ты ничего не потеряешь, зато какое-то время сможешь за меня не волноваться.
– Какое-то время? – удивился Жданов. – Попахивает дешёвым шантажом.
– Понимай, как хочешь. Мне терять нечего. Ты говоришь, что с Жаном всё в порядке, но я знаю, что это не так. Даже если он жив, с ним не всё в порядке. И со мной не всё в порядке. Ты превратил нашу жизнь в кошмар, а сам при этом чувствуешь себя благодетелем, который всегда держит слово джентльмена. Ты думаешь, у тебя всё схвачено, а сам не замечаешь, как медленно сводишь людей в могилу. Так было с Кариной. Так сейчас происходит и со мной. Но я, в отличие от неё, пока ещё могу и хочу тебя предупредить, потому что, судя по всему, ещё не окончательно потеряла вкус к жизни. Всё, чего я прошу у тебя, – это сделать небольшой шаг мне навстречу.
– Неужели тебе настолько плохо со мной? – задумчиво глядя мне в глаза, спросил Влад.
– Дело не в тебе. Не только в тебе. Этот образ жизни, эти бездушные люди, окружающие меня, пугающая неизвестность – всё вкупе делает мою жизнь всё более и более невыносимой.
– Тебе стоит чаще делиться со мной своими переживаниями. Вместе мы что-нибудь придумаем.
– Вот я и делюсь. А ты поворачиваешься ко мне спиной.
Влад задумался на минуту. На его лице читался тяжёлый мыслительный процесс. Мне оставалось только держать кулачки, чтобы завершился он в мою пользу. И – о чудо! – это случилось.
– Хорошо, – выдавил из себя Влад. – Одевайся.
Я, наспех закутавшись в шерстяное пальто, первая оказалась на крыльце коттеджа. Влад вышел следом за мной, хмурый и недовольный. Но направился он почему-то не в сторону бараков, под которыми располагалась «тюрьма» Жана, а в сторону основного корпуса. Остановились мы у входа в подземные лаборатории, который располагался с торца здания. Я немного заволновалась. Что это он задумал? Мелькнула мысль о том, что, возможно, на зимний период заключённых перевели в более тёплое помещение.
Распахнув передо мной вход в подземелье, Жданов пригласил меня спуститься по широкой металлической лестнице. Я с замиранием сердца проследовала вперёд. Когда мы преодолели два лестничных пролёта, Влад опередил меня и повёл по узким коридорным лабиринтам. Я зачарованно оглядывалась по сторонам. Стены некоторых лабораторий были стеклянными, и я могла видеть сосредоточенных базистов в белых халатах, занятых какими-то хитрыми опытами. Большинство лабораторий были обустроены в стиле хай-тек и оборудованы, как мне показалось, по последнему слову техники. В некоторых помещениях я заметила несколько аквариумов с белыми пушистыми крысами. Всё строго по законам жанра, подумалось мне. Так, погрузившись в созерцание местных достопримечательностей, я не заметила, как Жданов остановился, и уткнулась носом прямо в его плечо.
– Пришли, – сообщил он, набирая многозначный код на панельке, расположенной справа от серой неприметной двери.
Я сильно засомневалась, что именно за этой дверью я увижу Жана, но расспрашивать Влада пока ни о чём не стала. Впрочем, спустя несколько секунд замысел Жданова стал мне понятен без лишних вопросов. Я не расстроилась и даже почти не удивилась. Этого и следовало ожидать от столь прагматичного человека, как Влад. Он привёл меня в комнату видеонаблюдения. Об этом свидетельствовали несколько небольших, встроенных в стену экранов, транслирующих изображения разных участков базы, её наземных и подземных объектов.
Влад подошёл к пульту, нажал несколько кнопок, изображение на одном из мониторов стало меняться. И несмотря на то что я понимала: свидания с Жаном не будет, – в тот момент сердце моё замерло, а тело сковал озноб.
– Вот, любуйся, – Жданов указал на монитор, а сам сделал пару шагов назад и, скрестив руки на груди, пристально уставился на меня.
Но меня уже нисколько не волновало присутствие этого человека. Я всем телом подалась вперёд к экрану.
Жан сидел в той же самой камере, но не на голой земле, а на высоком матрасе, облокотившись на большую подушку. В руках его была книжка. Несмотря на то что он был полностью погружён в чтение, мне казалось, что он вот-вот поднимет глаза и наши взгляды встретятся. Но этого не происходило. Жан лениво почесал затылок, а затем перевернул страницу, не отрывая взгляда от книги. Мои глаза наполнились слезами, изображение на экране стало расплывчатым, но я всё равно жадно пыталась разглядеть каждую мелочь. На прикроватной тумбочке – керосиновая лампа, тарелки с недоеденным обедом, рядом на блюдце булка, точно такую же подавали сегодня утром в столовой на завтрак.
Когда первая слеза скатилась по моей щеке и задрожала, задержавшись на кончике подбородка, за спиной раздалось нервное покашливание.
– Довольно, – донёсся до меня голос Влада, и изображение погасло. – Надеюсь, теперь ты удовлетворена?
Я молча кивнула. Понимая, что Влад сделал для меня большее из того, что можно было от него ожидать, я решила более не пререкаться с этим человеком. Мне действительно стало легче. Не знаю, надолго ли, но сейчас меня переполняло приятное тепло от осознания того, что Жан жив, здоров и по-прежнему находится где-то рядом.
Поначалу было видно, что Влад корил себя за проявленное малодушие. Но, заметив, как поднялось моё настроение после посещения комнаты видеонаблюдения, он немного смягчился. Теперь, когда он окончательно понял, что единственный козырь в его руках – это жизнь и здоровье Жана, я была более или менее спокойна за любимого.
Этого успокоения мне хватило на долгие зимние месяцы. Лютые морозы не спадали до конца марта, лишая меня малейшей возможности занять свой наблюдательный пункт и повидаться с Жанной. Только в начале апреля, когда столбик термометра наконец подобрался к нулевой отметке, я смогла, не вызывая никаких подозрений, выбраться на улицу, чтобы запечатлеть весенний пейзаж. Апрель вступал в свои права столь стремительно, что уже через три дня пребывания на весеннем солнышке я смогла ощутить совсем ещё зыбкий, но уже возрождающийся вкус к жизни.
Глава 20
В моей душе снова поселилась надежда. Надежда на то, что каким-то чудом нам всё же удастся покончить с этим кошмаром, что не за горами тот день, когда мы покинем базу и заживём совсем другой, новой жизнью. Неважно какой, главное, что в ней не будет Жданова и его зомбированных базистов. Все свои светлые надежды я возлагала на Жанну, потому что у меня не было ни малейших предположений, как можно убраться с этой базы.
