– Марго, ты просто не понимаешь, что это значит для мужчины, когда его любимая была с другим, – спокойным, лишённым прежней категоричности тоном заговорил он. – Это конец. Конец всему.
– Жан, ситуации бывают разные. Но мне некогда переубеждать тебя. Если ты не изменишь своего мнения по поводу нас, то я постараюсь это понять и принять. А сейчас я прошу тебя об одном: покинем эту базу вместе! А время всё расставит по своим местам. Достаточно уже жертв и с моей, и с твоей стороны.
– Хорошо. Пускай будет по-вашему.
Удовлетворенная его ответом, я едва заметно кивнула в знак одобрения и медленно направилась к выходу.
– Рита, что случилось? Ты бледнее мела. Тебе не удалось уговорить его? – с сочувствием в голосе поинтересовалась Жанна, когда я закрыла за собой дверь подземелья.
– Он летит с нами. Можешь договариваться с Геннадием на конкретный день. Чем скорее, тем лучше, – холодно отозвалась я.
– Но почему ты такая мрачная? – недоумевала Жанна.
– Потому что он дал понять, что вместе мы больше не будем.
Я едва сдерживала подступающие рыдания. Подбородок дрожал. Жанна с облегчением улыбнулась и, наплевав на базистов, которые могли бы нас заметить, обняла меня и прижала к своей груди.
– Дурочка, не плачь. Самое страшное позади. Жан любит тебя. Дай ему время, и он обязательно всё поймёт и забудет. Сейчас он не в том состоянии, чтобы принимать какие-либо обдуманные и окончательные решения. Вот увидишь, уже через несколько дней, когда мы будем очень далеко отсюда, он заберёт свои слова обратно.
Глава 21
В день побега, с самого утра, как только Жданов выпил свой кофе и покинул коттедж, я сразу же занялась нехитрыми сборами. Побросав самые необходимые вещи в небольшую мешковатую сумку на молнии, я принялась нетерпеливо расхаживать по дому в поисках того, что могло бы оказаться незаменимым в нашем рискованном мероприятии. Порывшись в столе Влада, я обнаружила несколько пачек пятитысячных рублевых и стодолларовых купюр. Неудивительно, что Влад не хранил их в сейфе. Кто на этой базе мог позариться на деньги? Радуясь столь удачной находке, я без лишней скромности сгребла несколько пачек и, распихав их по карманам своей единственной походной сумки, бросила её в дальний угол шкафа.
Побег был назначен на полдень. До заветного момента оставалось не более сорока минут, и теперь я с уверенностью могла утверждать, что готова. Однако руки мои всё равно непрерывно теребили подол лёгкой туники, а взгляд не отпускал минутную стрелку круглых настенных часов.
До вертолётной площадки было ровно три минуты ходьбы, поэтому без пяти двенадцать я вернулась в спальню, чтобы извлечь из шкафа собранную заранее сумку.
Повесив на плечо свой легчайший багаж, я в последний раз взглянула в зеркало, оглядела спальню и с удовлетворением подумала о том, что больше никогда сюда не вернусь. Но в этот момент за моей спиной раздался глухой щелчок. Обернувшись, я обнаружила, что дверь в спальню закрыта, хотя я, кажется, оставляла её распахнутой. Что это было? Сквозняк? Чтобы скорее развеять страшные подозрения, я кинулась к двери и дёрнула за ручку. Заперто. Не может быть. Ещё минуту назад в коттедже никого не было. Прислушалась. За дверью тишина.
По чьей-то злой воле или по недоразумению я оказалась запертой в спальне. Время неумолимо утекало буквально сквозь пальцы. Неужели всё сорвалось? Неужели вертолёт улетит без нас? Или без меня? Я судорожно искала в ящиках прикроватных тумбочек хоть что-то, чтобы отпереть дверь, – ничего, ни одного тонкого длинного предмета. Я в очередной раз подошла и дёрнула дверь. Открыто! Странно. Но сейчас не до размышлений, надо скорее бежать на вертолётную площадку. Я неслась что есть мочи. Как тогда, год назад, когда мы втроём убегали от взрывной волны. Но теперь я была одна. Я слышала, как громко шумит вертолёт. Он здесь! Скоро всё кончится и мы окажемся втроём вдалеке отсюда, от ненавистного Влада. Мой Жан пока не понимает меня, осуждает мои действия, но я уверена – со временем он всё простит и поймёт. Главное, что мы будем вместе, – неважно, где мы будем жить, неважно как, теперь это всё уже так неважно, лишь бы выбраться отсюда.
И вдруг перед моими глазами предстала картина, от которой моё сердце похолодело. Вертолёт, наша общая надежда на светлое будущее, уже парил в воздухе. Я видела взволнованное лицо Жанны. Она открыла дверь вертолёта и, высунувшись из кабины, принялась что-то громко кричать, но я не могла разобрать ни слова. Между тем жужжащая машина поднималась всё выше, унося Жана и Жанку всё дальше и дальше. А может, Жан остался? Я не видела его в вертолёте, кричала только Жанна. От отчаяния я упала на голые колени, больно ударилась об асфальт вертолётной площадки и зарыдала от боли душевной и физической одновременно. Подняла голову и увидела лицо Жана, показавшееся из-за Жанкиной спины, он тоже что-то кричал и махал руками. На секунду мне стало страшно, что они выпадут из кабины с такой высоты. Так я смотрела им вслед, стоя на ободранных коленях, пока вертолёт не превратился в маленькую чёрную точку в небе, пока совсем не стих шум вращающихся лопастей.
Наступила полная тишина и покой. Майское солнышко согревало мне лицо, подсушивало слёзы, деревья успокаивающе шелестели молодой листвой. Я спиной почувствовала долгий и пристальный взгляд. Обернулась. В нескольких метрах от меня стоял Влад, взгляд его был полон осуждения и, как ни странно, сочувствия. Я же собрала волю в кулак, резко поднялась и направилась в сторону корпуса, пройдя мимо Влада так, чтобы задеть локтем край его пиджака. При этом во взгляде моём, наверное, была вся та ненависть к нему, которая накопилась за последний год. Теперь я точно сгнию на этой базе в его неизменном обществе. Ведь он, видя, как только что с его базы – впервые за всю историю её существования – был совершён побег, больше никогда подобного не допустит. Влад же резко остановил меня, поймав за руку, и сказал:
– Рит, мне, правда, жаль. Но жизнь продолжается, и поверь мне, всё наладится. Пройдём сейчас со мной в одно место.
– Да пошёл ты! – Мне так хотелось плюнуть ему в лицо, но воспитание не позволяло. – Теперь делай со мной что хочешь! Отведёшь на промывку мозгов – веди! Мне теперь вообще больше незачем жить.
– Маргарита, как ты не поняла? Я никогда не причиню тебе вреда. У меня сюрприз для тебя. Очень жаль, что это событие омрачит его, но ты заслужила праздник.
Он издевается, он самый настоящий изверг! Он всерьёз думает, что такое событие, как потеря смысла жизни, я буду отмечать? Впрочем, мне уже было всё равно. В подлости этого человека я убедилась достаточно давно. И мне приходилось жить с ним, спать в одной кровати, называться его женой на протяжении последнего года. Но теперь всё это тоже не имело смысла. Теперь ничто не заставит меня быть с ним рядом.
Влад тем временем привёл меня в ресторан, поддерживая под локоть, провёл в обеденный зал. Там было темно. Но как только мы зашли, загорелся приглушённый свет. Заиграла тихая музыка – живой мини-оркестр. Зал был украшен воздушными шарами. В центре зала красовалась связанная из воздушных шариков цифра «двадцать пять». Моё затуманенное горем сознание с трудом реагировало на внешние раздражители, и только голос Влада придал ясности представшей передо мной картине:
