– Пап, я с тобой!
– Я на секунду, не нужно, иди домой, – раздался в ответ приглушённый мужской голос. Понять, принадлежит ли он Жану, было затруднительно даже для меня. Спустя пару секунд отворилась и хлипкая дверь, отгораживающая меня от общей прихожей.
В дверном проёме показался Жан. Он открыл дверь не до конца, всё ещё держался за ручку – видимо, думал, что разговор с незваным гостем и правда займёт не больше пары секунд. Послать очередного торговца картошкой, например, долго ли? Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы осмотреть его с головы до ног. Меньше всего я ожидала увидеть перед собой прежнего Жана, но именно таким он и стоял передо мной сейчас. Он практически не изменился. Возможно, немного осунулось лицо. Щёки были покрыты трёхдневной щетиной, волосы слегка взъерошены, как будто звонок в дверь поднял его с кровати. Но всё это больше походило на маскарад, к которому прибегают в театре или кино, чтобы состарить героя на пару-тройку лет. Ни седины в висках, ни обрюзгшего животика, который я так надеялась увидеть. Ничего отталкивающего во внешности Жана не было, и от этого сердце моё неприятно кольнуло. Немного помятый и небритый – вот и все метаморфозы за последние восемь лет.
В эти несколько мгновений Жан, видимо, сфокусировал на мне свой рассеянный взгляд и произнес:
– А-а, это ты, – скорее утвердительно проговорил он.
Я совершенно растерялась, он встретил меня с таким видом, как будто это не я, а соседка сверху, заглянувшая, чтобы попросить сделать музыку потише. Но отвечать на риторический вопрос я не посчитала нужным – выглядело бы глупо. На секунду мне показалось, что он сейчас уйдёт, закрыв дверь у меня перед носом. На самом же деле он немного подался назад, чтобы взять с тумбы сигареты с зажигалкой и вышел ко мне, аккуратно прикрыв за спиной дверь.
– Явилась, – пробурчал он себе под нос. – Ну пойдём покурим.
Он прошёл мимо меня на лестничную площадку, в самую темную её часть. Я, потрясённая, молча проследовала за ним. Не проронив ни слова, я стояла напротив него, ловя взглядом каждое его движение. Я залюбовалась, как он знакомым жестом прикуривает сигарету, делает первую глубокую затяжку и выдыхает плотные клубы белого дыма. Он первый прервал тишину:
– Как ты нашла меня? Хотя глупо спрашивать у жены самого Жданова. Неужели это он помог тебе выйти на мой след? – с едва заметной усмешкой проговорил он.
– Я тебя вовсе не искала. Твой адрес мне дала Жанна.
Ухмылка медленно сползла с лица Жана.
– Ты общаешься с ней? – уже более серьёзным тоном спросил он.
– Я видела её год назад. Один-единственный раз. Встретились случайно в продуктовом магазине.
– И что же она поведала тебе, кроме моего местонахождения? – аккуратно поинтересовался он. Я заметила, как он весь напрягся, и если бы мог, то вжался бы в бетонную стену, на которую сперва так небрежно облокотился.
– Всё. Она ясно дала понять, что это наша первая и последняя встреча после базы, и поэтому рассказала мне обо всём, что происходило с вами после побега. Она понимала, что я не отпущу её, не узнав всей правды. Дать мне твой адрес, умолчав о самом существенном, было бы с её стороны кощунством.
Жан молча уставился в пол. Казалось, в голове его идёт тяжёлая работа мысли. Я была рада хоть такому проявлению эмоций.
– Поэтому, дорогой мой Жан, – спокойно продолжала я, – не стоит сейчас выставлять меня единственной предательницей во всей этой истории. Впрочем, я здесь не для того, чтобы хвастаться своей осведомлённостью.
– А для чего? – нервно прервал меня Жан.
– Не знаю. Возможно, для того чтобы попрощаться по-человечески. Я уже успела понять, что ты не станешь искать встречи со мной. Наверное, поэтому и решила сама поставить достойную точку в нашей истории. Понимаю, что тебе это ни к чему, но я как-то не привыкла по-другому.
– И это всё? – Мне показалось, что эта фраза была произнесена с облегчением.
– Мне хотелось убедиться, что ты в порядке.
– И разнюхать про мою новую семью, – резко оборвал Жан.
Я едва заметно вздрогнула от такой фамильярности, но пообещала себе держаться достойно.
– Что ты так смотришь на меня? Вы с Жанкой всегда собирали все сплетни, только этим и жили. Думаешь, сложно догадаться, что она растрепала тебе и о моей женитьбе?
– И о ребёнке,– осторожно добавила я.
– Да, и если б знала, то сообщила бы и о втором, – с ухмылкой добавил Жан.
– У тебя двое детей?
– Да, младшему сыну исполнилось два года. Когда он родился, мы уже давно не общались с Жанной. Да мы и так-то не общались, новогодними открытками обменялись пару раз. – Жан помолчал, выражение лица у него немного смягчилось. – Ну а ты как? – спросил он, видимо, поняв, что визит мой весьма безобиден.
Я не успела ответить. В сумочке запиликал мобильный. Незнакомый номер. Наверное, попросят отогнать машину. Точно. Мужской голос с кавказским акцентом требовал срочно освободить дорогу.
– Извини. Мне пора.
Просить Жана подождать, пока я перегоню машину, было бессмысленно. Очевидно, наш разговор тяготил его, а последний свой вопрос: «Ну а ты как?» – он задал лишь из вежливости. Значит, на этом всё. Так тому и быть. У меня ещё будет время всё обдумать. Возможно, он ответил бы мне ещё на пару волнующих меня вопросов, но, видно, не судьба, потому что какому-то кавказцу срочно потребовалось выехать из двора.
Я ещё немного порылась в сумочке и протянула ему визитку своего дома моды.
– Здесь мой мобильный и рабочий телефон. Сохрани на всякий случай, мало ли, понадобится помощь или просто захочешь поговорить.
Я чувствовала себя глупо, но не могла уйти просто так. Слишком непонятным и незавершённым показался мне наш разговор. Я, конечно, понимала, что даже если бы я задержалась в этом тёмном лестничном пролёте на несколько минут дольше, то ничего бы не изменилось. Жан не проникся бы ко мне прежней любовью и не пал бы к моим ногам с просьбами о прощении. Но что-то в нашей встрече показалось мне крайне неестественным.
Уже по дороге домой я прислушивалась к себе. Сердце неприятно ныло. Но от любви к Жану, этому понурому, грубоватому человеку, оно не разрывалось. И уже это радовало. Что скрывать, я старательно пыталась подавить все те эмоции и воспоминания, которые полезли наружу, когда я увидела его. Я помнила о цели своего визита и не давала воли чувствам. Хотя стоит признать, что если бы Жан повёл себя по-другому, то один Бог знает, чем бы закончилась наша встреча. Если бы он покаялся и поклялся в вечной любви, то шаткая стена, которую я кирпичик за кирпичиком строила между нами, неминуемо бы пала. Но он сделал всё, чтобы оттолкнуть меня навсегда. Он сделал эту стену просто непробиваемой. Я никак не могла поверить, что в этом человеке столько чёрствости и равнодушия, что обида так глубоко засела в его душу. Теперь, когда я увидела это своими глазами, мне довольно легко было представить, как дошло до того, что он изменил мне с Жанкой. Я просто перестала для него существовать, ещё тогда, восемь лет назад. Поэтому и встретил он меня как давнюю знакомую, о которой и думать забыл. Обиднее всего было то, что любимый человек первый обвинил меня в предательстве, когда я отчаянно шла на жертвы ради него. Я могла бы попытаться понять, что тот способ помочь Жану, к которому я прибегла, был для него неприемлем – даже несмотря на то что он был единственно возможным! Но у меня в голове не могло уложиться, как это могло перерасти в злую ненависть, которой Жан одаривал меня по сей день.
