– Ты спас меня от Затмения. Ты бы не мог в то время сделать для меня больше! И у тебя не было никаких оснований вычёркивать меня из своей жизни так скоро и таким жестоким способом. – Говоря это, я, конечно, подразумевала его связь с Жанной, но он решил истолковать это по-своему.
– Да, я женился через год после побега с базы. Я снимал в Москве комнату в квартире у молодой одинокой женщины. Так получилось, что с будущей женой мы жили под одной крышей с первого дня знакомства, – не к месту усмехнулся Жан. – Прошло немного времени, когда я заметил, какими влюблёнными глазами она на меня смотрит. Тогда я подумал: вот шанс сделать счастливой хотя бы одну женщину, по крайней мере попытаться. Остальное случилось само собой и как будто в тумане. Казалось, что всё происходило не со мной, а я был лишь сторонним наблюдателем. Скромная свадьба, рождение одного ребёнка, затем второго. А потом… Потом известие о страшной болезни сына. А вместе с ним крушение всех моих надежд сделать кого-то счастливым. Я почувствовал себя разрушителем людских жизней, судеб. Чего стоит один вид моей раньше времени постаревшей, убитой страданиями жены.
– Почему ты во всём винишь себя? – Я даже приподнялась, облокотившись на локоть. Вторую руку положила на грудь Жана и стала нежно поглаживать. Несмотря на серьёзность разговора, мне хотелось продолжать ласкать и целовать его.
– Потому что это заболевание скосило не одного человека в моём роду. Сначала мама, потом брат…
– Твой брат умер? И тоже от рака? – неподдельно удивилась я.
– Да, через несколько лет нахождения в клинике, куда его пристроил Жданов, у Вени обнаружили онкологию. На фоне уже имеющихся заболеваний рак развивался стремительно. Он скончался там же, в клинике, ещё до моего возвращения с базы.
Мне вспомнились слова Жданова о том, почему необходимо поторопить прогресс, и я вдруг отчётливо, как никогда, поняла, зачем нужно было Затмение. Мама и брат Жана – всего двое из десятков тысяч людей, которых можно было бы успеть спасти, если бы Жданову удалось на несколько лет раньше подготовиться к Затмению. А кто мешал ему? Не такие ли бунтари, как я и Жан? Вслух я сказала:
– Жан, мне очень жаль. Но мне кажется, ты перебарщиваешь с самобичеванием.
– Нет. Я должен был подумать о том, что моим детям может передаться это страшное заболевание.
– Но нельзя винить себя во всём. Всё, что ты сейчас перечислил, – это обстоятельства, неподвластные тебе.
– Давай не будем сейчас об этом. Ничего не изменишь.
– Ну как же не изменишь? Мы снова вместе, а это уже дорогого стоит. Завтра же лечением твоего сына займутся лучшие специалисты в мире. Всё наладится.
– Я бы никогда не потревожил тебя, если бы не острая нужда. Даже тогда, месяц назад, я сделал всё, чтобы ты никогда больше не вернулась в мой дом, хотя сердце моё рвалось на части. Но обстоятельства сами привели меня к тебе. И на этот раз я не в силах был устоять.
Я прикрыла его губы рукой. Достаточно сказано на сегодня. Кроме главного.
– Я люблю тебя,– прошептала я.
– И я тебя люблю, – ответил Жан, поцеловав мою ладонь.
Глава 30
Из отеля я отправилась в офис, по дороге высадив Жана у метро. Просидела в доме моды до позднего вечера. Работать я не могла, но и домой являться в таком возбуждённом состоянии было опасно. Я просто сидела в большом кожаном кресле, для начала пытаясь привести в норму дико бьющийся пульс. Каждые пять минут заглядывала в зеркало в ожидании, что предательский румянец спадёт с щёк. Поборов внешние признаки случившегося днём, я долго приводила в порядок мысли, готовилась к серьёзному разговору со Ждановым.
В квартиру я зашла крадучись, за что сразу же себя мысленно отругала. Уже более уверенным шагом я прошла в гостиную. Влад полулежал на диване, грея в руке бокал с коньяком, и смотрел спортивный канал. Ничто человеческое этому гению не чуждо, подумала я, глядя на него.
Белая рубашка за несколько сот баксов небрежно расстёгнута на груди. Тут мне сразу вспомнилась пожелтевшая от времени рубаха, в которой сегодня явился Жан. Этот контраст вызвал во мне очередную волну сочувствия к любимому и вместе с тем неожиданно вселил уверенность, которую я немного подрастеряла по дороге от офиса до дома.
– Здравствуй, дорогой. Мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно.
– Привет, милая. – Он быстро поднялся и чмокнул меня в щёку. – Составишь мне компанию? – Он поднял в воздух пустой бокал, приготовленный для меня.
– Да, не откажусь.
Это действительно должно помочь снять напряжение, подумала я про себя.
Влад наполнил бокал и протянул мне. Мы аккуратно чокнулись.
– За здоровье! – произнёс он и сделал большой глоток. – О чём пойдёт разговор?
– О здоровье, – грустно улыбнулась я. – О здоровье одного дорогого мне человека.
– Я тебя внимательно слушаю. – Влад выключил телевизор для убедительности.
– У меня работает одна швея. С самого основания дома моды. Вместе прошли огонь и воду, – смело начала я, уверенная в том, что Влад не будет проверять эту информацию, так как никогда не вникал в дела моей фирмы. – У неё есть сын. Я знаю этого мальчика, она часто брала его с собой на работу. Исключительный малыш, я к нему даже немного привязалась. Так вот, вчера Оксана – так её зовут – пришла на работу вся в слезах. Оказывается, всё это время её сын был тяжело болен. Лейкемию обнаружили пару лет назад. До этого момента она справлялась своими силами, а сейчас понадобилась срочная операция. Вопрос жизни и смерти – так говорят врачи. Она обратилась ко мне с просьбой дать взаймы на операцию, в счёт будущих заработков, а я предложила ей бесплатную помощь твоего Центра, – изложила я заранее продуманную легенду без единой запинки.
– Ты умничка. Всё правильно сделала. – Как я и думала, Жданов одобрил мой благородный порыв. – Завтра же пускай привозит своего сына в Центр, дай ей номер моего мобильного, я позабочусь, чтобы её приняли.
– Если ты не против, я сама привезу мальчика. Хочу лично убедиться, что всё пройдёт гладко, – с замиранием сердца сказала я, не веря, как удачно всё складывается.
– Без проблем. Не волнуйся. И подругу свою успокой. Вылечим парня.
Влад обнял меня за плечо, поцеловал в висок и увлёк за собой на диван. Включил телевизор и спокойно продолжил просмотр спортивной передачи. Я облегчённо вздохнула и безмятежно уснула на его груди.
В девять утра следующего дня я была уже на работе. Казалось, я не ходила по земле, а порхала по воздуху от так внезапно нахлынувшего счастья. Как, оказывается, просто было повернуть жизнь в новое русло, вырваться из этого круга, который казался мне замкнутым. Когда человек, который является для тебя центром вселенной, единственный, кто способен сделать тебя счастливой, ещё ходит по земле живой и здоровый, то дело остаётся совсем за малым. Забыть старые обиды, откинуть условности – и вот оно, безграничное счастье.
