— Так… Не понял…
Он вышел к завтраку полностью одетый. Не хватало только пиджака. К сожалению, в деловом костюме Дима выглядел так же ослепительно, как и в спортивном. И все так же ввергал Полину в искушение одним только взглядом.
— Что-то не так? — растерялась она. — Кофе? Я не умею пользоваться таким… агрегатом.
— Да, не так, — перебил он ее. — Почему накрыла на одного? Ты не будешь завтракать?
Откровенно говоря, так получилось само собой. Но признаваться в этом отчего-то не хотелось.
— Я не голодна, — соврала Полина. — Не могу есть так рано. Потом… позавтракаю.
Получилось неубедительно, она и сама это поняла.
— Я очень не люблю, когда мне лгут, — сказал Дима. — Даже сильнее, чем когда перечат. Запомни это, хорошо?
Она неуверенно кивнула.
«Да, сэр», — опять отчетливо прозвучало в голове.
— Бери тарелку, приборы и садись за стол.
Он надел фартук, достал из холодильника апельсины, а из шкафа — коробку с кофе.
— Капучино? Латте? Или предпочитаешь эспрессо?
— А? — переспросила она растерянно.
Не потому что не знала, что такое латте или капучино. Просто засмотрелась на Диму, ловко передвигающегося по кухне. И этот мужчина скоро станет ее мужем…
— Сделаю на свой вкус, — сказал он. — Интересно, угадаю или нет.
Похоже, он и готовить умеет. Прислуги здесь нет. Неужели и домашним хозяйством занимается сам?
— Это несложно, — произнес Дима вслух, не оборачиваясь. — Тщательную уборку раз в неделю делает клининговая компания. В доме есть химчистка с прачечной, а готовить на одного не утомительно. И всегда можно заказать что-нибудь, если лень готовить.
Она спросила это вслух?!
— Так что пусть тебя не пугает отсутствие помощников по хозяйству, — добавил он. — Я не собираюсь делать из тебя домработницу.
— После свадьбы мы будем жить здесь? — спросила Полина.
— Да. Тебя что-то не устраивает?
— Нет, наоборот. Тут тихо.
— О да. — Он поставил перед ней стакан свежевыжатого сока. — На голодный желудок не пей, съешь сначала что-нибудь. Правда, до работы далековато. Но за все хорошее приходится платить.
Это точно. Лучше и не скажешь.
Зажужжала кофемашина, перемалывая засыпанные в нее зерна. Дима нажал несколько кнопок и налил в ковшик молоко. Себе он приготовил двойной эспрессо. У Полины даже загорчило во рту: пить кофе без сахара и молока она не могла. И Дима угадал. В ее чашку он добавил воздушную молочную пену и бросил сверху кусочки маршмеллоу.
— Пойдет? — спросил он, улыбаясь.
— С-спасибо.
— Поль, ты чего, как неживая? — поинтересовался Дима, усаживаясь за стол. — Не выспалась?
— Нет. Я привыкла рано вставать.
— А, да… Точно. Но ты опять ничего не ешь. Хоть попробуй, чтобы я знал, что не отравлюсь.
Он пошутил, но Полина неожиданно почувствовала обиду. Плакать она давно разучилась: бесполезное занятие, слезы лишь раздражают и злят окружающих. Но сейчас в носу защипало. Между прочим, она старалась! И не для того, чтобы отравить…
Конечно, вслух Полина ничего не сказала. Молча подцепила на вилку сырник, откусила кусок. Жевалось плохо, а уж проглотить сладкий комок она и вовсе не смогла. Схватила стакан с соком, чтобы протолкнуть творожную массу жидкостью, но Дима… не позволил.
Он схватил ее за запястье, отобрал стакан. Поднес к губам бумажную салфетку и заставил выплюнуть комок.
— Дыши. Поль, дыши глубже. Давай вместе. Глубокий вдо-о-ох. И вы-ы-ыдох.
Она подчинилась и с удивлением обнаружила, что действительно не могла дышать. Как будто кто-то выбил весь воздух из легких. А голос Димы… успокаивал, выводил из какого-то непонятного оцепенения.
— Ох, Поля, Поля… — Он присел рядом с ней на корточки, и держал ее за обе руки. — Прости. Полина… Что же нам делать…
Это звучало непонятно, но не страшно. Он не сердился, наоборот, смотрел на Полину… почти ласково. Или ей это только казалось.
— Не знаю, — просипела она. И откашлялась. — Не знаю, почему так…
— Я тебя пугаю?
— Немного, — призналась она. — Вернее, не ты, а то, что я чувствую рядом с тобой.
— И что же ты чувствуешь?
— Искушение… Ты… как…
Она не смогла произнести это слово, но Дима помог.
— Демон, — подсказал он. — Так?
— Д-да… Но это не то, что ты подумал!
— Ты не знаешь, что я подумал, — отрезал он, поднимаясь. — Давай завтракать. Все выглядит очень вкусным и пахнет аппетитно. Будет обидно, если не успеем поесть.
Он набросился на сырники и салат, и Полина, глядя на него, тоже почувствовала голод, но начала с кофе. Тщательно слизала густую пенку, проглотила зефир.
— Девочкам нравится капучино, — удовлетворенно заметил Дима.
— Угу, — согласилась она, намазывая сырник медом. — И сладкое тоже.
— Не боишься потолстеть?
— Не любишь толстых?
— Я, Полечка, глупых не люблю. Жадных. Завистливых. А лишний вес не делает человека плохим, только вредит здоровью. Но тебе не помешает немного поправиться. Так что ешь.
Он пододвинул к ней блюдо с сырниками.
Мог бы и не стараться. Полина уже заметила, что с творогом не угадала. Дима налегал на салат, а сырников съел всего две штуки, из вежливости.
— Знаешь, ты права. Демон — мое второе имя, — произнес он, допив кофе. — Если хочешь, можешь звать меня так… когда мы одни. Я постараюсь… не вводить тебя в искушение. Но и ты перестань меня провоцировать.
— Я?! Да когда я… — возмутилась Полина.
— Подумай. Ты же не глупая девочка.
И правда, Демон. Полина не смогла объяснить, что за искушение она испытывает. Может, это к лучшему? Он понял ее по-своему. Решил, что она… влюбилась? Но это не так…
Или… Нет, не может быть!
— Полина, ты поела? Нам пора ехать.
— Да, Демон Львович.
Фраза сорвалась с языка прежде, чем Полина сообразила, что это и есть… самая настоящая провокация. Если Демон доминант, то его заводит и ее непослушание, и готовность подчиняться.
И что ей теперь делать?!
= 12 =
И что ему теперь делать?!
Демон Львович… Млять!
Скромная монашка?
«Ах, Демон Львович, вы меня искушаете…»
И как это понимать? Девочка почувствовала доминанта? Но если это так, у нее уже был опыт!
