Ви смутился и почесал затылок.
— Я, конечно, передам, но как-то странно все это звучит. Ладно, сейчас схожу, — бросил взгляд в окно. — Завтра лон станет полным, спустимся к озеру? Соберём эртинские розы для свадебного букета. Они расцветают только в последние дни осени. Помнишь, как в детстве их собирали?
— Помню, но… — я проследила за взглядом Вивьяна, а в темноте оконной рамы не увидела и огрызка ночного светила — было пасмурно, точно у меня на душе. Я вытянула перед собой ладонь, попыталась вызвать хоть искру огненной магии — тщетно, но зато золотое обручальное кольцо ослепительно сверкнуло и заставило меня сжать кулак. — Мне ничего не хочется, Ви. Ни цветов, ни пышного платья, ничего. Я бы и торжество не делала, да только король не поймет, настоит на своем, соберет полмира на свадьбу. Пусть папа тешится, главное, что он жив и здоров, а мое мнение все равно никого не волнует. Вот тебе и выбор.
— Не расстраивайся, маленькая. Я сейчас вернусь, — Ви одарил меня трогательной улыбкой и покинул комнату.
Я скрутилась калачиком, подмяла под себя влажное от пота одеяло и тихо заскулила. Хочу уснуть и не проснуться. Хочу оказаться далеко отсюда, чтобы никогда ничего не чувствовать и не представлять, что через несколько дней обязана буду разделить с Рэем ложе. Я не хочу.
Не знаю, сколько комкала постель, но незаметно провалилась снова в сон, а очнулась от голоса Вивьяна.
— Не спишь? — парень всмотрелся в моё лицо и заулыбался. — Я все в точности передал и… заговорил наш пленник, — удивленно вскинул брови.
Я приподнялась на локтях, но тут же свалилась назад от слабости.
— Что… Что он сказал?
— Сказал: «Спасибо, ящерка. Я не смогу поднять руку на того, кто мне важен. Попроси об этом Рэя».
— Упрямец! — я накрылась одеялом с головой, а потом раскрылась и прошептала: — Значит, передай ему… А ничего не передавай, все равно бессмысленно. Это игры на чужом поле, я должна встать и забыть.
Скинула ноги с кровати и вдруг вспомнила, как Арман водил меня, раненую, в уборную, как носил на руках, как нежно ласкал… Как не признавался в любви, но она горела в его глазах, а я терзала его беспощадно колкими фразами и сейчас своими «посланиями» мучаю.
— Ви, может, он в самом деле травил меня? — подняла на дядю тревожный взгляд. — Я выхожу замуж за другого, но почему-то до последнего хочу верить, что Арман меня не обманывал.
Поднявшись на слабые ноги, приняла помощь Вивьяна и прошипела:
— Нет, все-таки передай, что честь спасти мир я отдам только ему. И если этот паршивый пес не даст слово, придется обратиться к его отчиму напрямую.
— Любишь его? — лукаво улыбнулся Ви и подхватил под руку.
Эти слова обожгли. Я не устояла на ногах и повисла на Вивьяне, как тряпка.
— Никогда меня об этом не спрашивай… — не голос, а шорох вылетел изо рта.
— Не буду. Ты уже ответила, — упрямо закивал. — Так вот что я тебе скажу, Лили. Никакая магия, никакой дар не способны внушить любовь. Она здесь зарождается, — приложил ладонь к своей груди. — Это видно. А Арман будто ожил, когда я заговорил о тебе. Такое не сыграешь. Он любит. Но вместе вам не быть. Отпусти его. Не давай надежды ни себе, ни ему. Это жестоко. Я не стану передавать твои слова. Так будет лучше для тебя, малышка.
— Ви, ты не понимаешь, любовь ни при чем! Любит или нет, люблю или нет — все пустое, если Дион падет. Он поймет, о чем я. Передай, прошу тебя. Только он сможет это сделать, только ему позволю…
— Нет. Ты хочешь, чтобы он тебя убил. И он ответил, что не сможет. Думаю, на этом и следует завершить этот странный разговор. А если хочешь что-то ему сказать, скажи в лицо. Завтра я смогу под предлогом прогулки к озеру, провести тебя в темницу.
— Да, прошу, чтобы убил, потому что… он сможет. Ради этого и пришел. Это его право! Ты пойдешь к нему и передашь это! — разозлилась и от отчаяния до боли сжала пальцы — силы покинули, и я провалилась в дрожащую черноту снова.
Три дня я лежала в постели и не могла поднять головы от подушки. Мне было как никогда плохо.
Изредка заходил Рэй. Я узнавала его по легкой, слегка шуршащей походке и запахе незрелого лайма, что остро щекотал нос. Отворачивалась или притворялась, что сплю.
Как я буду ему хорошей женой — не знаю. Как и не знаю, смогу ли выстоять на церемонии. Ее назначили на четвертый день, дальше тянуть и откладывать не получалось — стигма так разрослась и оплела сердце, что я едва могла дышать. Магия не вернулась. Даже капелька. Все выжжено внутри дотла, будто я всегда была полным нулем.
Я не злилась на Рэйдена, он все правильно делал, привязывал к себе женщину, которую любил, шел до конца, выполняя задуманные цели. Он истинный и расчетливый правитель.
Да только каждая мысль об Армане загоняла меня все дальше в телесную слабость, и я не хотела выздоравливать… Болталась на грани яви и сна, ничего не ела и просила оставить меня в покое.
Каждое утро заходила бабушка, проверяла стигму, что плотно впечаталась в мою кожу и немного потемнела за эти дни. Серебристые лучи, мерцающие раньше, черными полосками разлеглись на ключицах и заползли щупальцами на шею, обжали ее, угрожая задушить. Так и будет, она сомкнется и сломает мне хребет, если я не сделаю выбор.
Придворный маг Энол заходил с отцом вчера вечером. Он шепнул королю, что на восстановление больше нет времени, и папа, уходя, тихо приказал компаньонке готовить меня к торжеству.
Ночь почти не спала — глаза пекли, горло сдавливало. Я задыхалась, крутилась в мокрой постели и прижимала ладони к стигме — взывала к ней, умоляла ее разломаться, уйти, исчезнуть, но с первыми лучами миасса метка по-прежнему горела на груди теперь уже серо-черным пятном с тонкими кровавыми ниточками, распускающимися по всему телу.
Это конец… Я не могу больше оттягивать.
Платье было легкое, из лурийского шелка, в один слой, туфельки на плоской подошве, а волосы перевязали белой лентой, как положено невестам в Ветроне. Я не смотрела на себя в зеркало, сидела, придерживаясь за руки слуг, и пыталась просто дышать.
— Пора, доченька, — тихо и как-то виновато сказала мама, подошла ближе и присела рядом, опустившись передо мной на колени. — Оставьте нас на минутку, — попросила слуг.
Комната быстро опустела.
— Мам, — прошептала я сухими губами, пытаясь остановить ее жалобную речь. — Не нужно. Я все понимаю.
Королева приложила ладонь к моей щеке, поднялась немного и прикоснулась лбом к моему лбу. Легкая прохлада прокатилась по телу, встряхнула, прибавив совсем чуточку сил. Мамина магия успокаивала, обнимала плечи, окутывала живительной влагой.
— Поможет ненадолго, Ли, но хотя бы сможешь дойти. Это не лечение, но такие вещи и не вылечить, — пояснила мама, слабо улыбаясь. — Детка, скажи… Что я могу для тебя сделать, чтобы помочь?
