— Если я… — сглотнула. — Не выдержу… Если все-таки упаду… Мам, похороните меня рядом с Арманом.
Ресницы мамы дрогнули, в ясных глазах закрутилась синяя вьюга.
— Отец будет против, — выдохнула она.
— Ты сумеешь его убедить, — я потянулась и, схватившись за ее плечо, очень медленно поднялась на ноги. — Времени у меня почти нет, мам… Нужно идти.
За нами с тихим шелестом одежды шли компаньонки и стража, не оставляя нас наедине ни на секунду.
Струнные затянули тоскливую мелодию, стоило нам появиться в длинном, обставленном цветами, проходе храма Эстриер. Я не видела лиц и не понимала, сколько гостей на церемонии, но чувствовала, что зал забит. Тысячи глаз царапали меня по лицу, голоса перешептывались, гудели, ахали. Хорошо, что вуаль мешала им увидеть, насколько ничтожна сегодня невеста.
У высокой вазы с эртинскими редкими розами меня ждал папа. Красивый, высокий, надежный… и мрачный, будто не замуж дочь выдает, а хоронит ее. Так и есть. Вместе с этим выбором я умираю и больше никогда не оживу.
Вложила холодные пальцы в крупную горячую ладонь и оперлась на его другую руку.
Мы шли, казалось, бесконечность, и король, стискивая губы, молчал. Наверное, я ждала от него теплые слова, ждала, но не хотела слушать. Как и прошедшие дни, когда он приходил, а я прогоняла.
Дорожка из камня сужалась, высокие купольные потолки внезапно стали ниже, а роскошные и широкие стены теснее.
Рэйден ждал впереди, как всегда в компании моего фамильяра. Белый свадебный китель идеально сидел на мускулистой фигуре принца, будто он из мрамора и вытесан из камня точно по его формам. На широких плечах переливались королевские отличия, воротник и манжеты украшались золотой оторочкой. Он возвышался над всеми, и его взгляд пронизывал, цеплял и путал мысли. И без того взбитые моими эмоциями и тоской по Арману.
Папа остановился напротив эртинского принца и передал ему мою ладонь. Айс, вертясь вокруг ног Рэя, тихо зашипел на меня, и король тут же его отогнал. Моя рука дрогнула в попытке сбежать, но я пересилила себя и покорилась судьбе.
— Сегодня я отдаю свою единственную дочь, Лилиан, замуж за Рэйдена Грея — наследного принца Эртина, — повернулся к гостям король. Он помедлил, перевел дух, посмотрел на меня с болью в глазах. Да что мне твоя боль, папа, если своей хватает? — И пусть Эстиер благословит этот брак! — отец сошел с постамента и вместо него над трибуной выросла тощая фигура жреца в светлом одеянии.
Я взглядом проследила за папой. Он сдержанно опустился на трон и взял маму за руку. Она плакала, горошинки слез скатывались из уголков глаз и падали ей на платье, окрашивая нежную голубую ткань некрасивыми пятнами. Вот кому было легко пустить слезинку, помочь себе и высвободить эмоции и чувства, а я не могла. Я больше не могла плакать и знала, что никогда больше не смогу, и от этого распирало изнутри колючим холодом.
В зале стало тихо. Дедушка Ронис говорил, что есть тишина способная убивать. Наверное, я с ней в этот миг встретилась.
Сквозь вуаль мир подрагивал туманной дымкой и распускался перед глазами странными узорами, будто наступила зима, и высокие окна замка неотвратимо размалевал мороз.
Я украдкой посмотрела на Рэйдена по правую руку, сердце болезненно сжалось в груди, и куда-то между ребер, где залегла двойная стигма, провернулся острый ледяной клинок.
Я слабо зашипела от боли. Нужно ускорить церемонию, потому что не удержусь на грани жизни.
Слабо кивнула Рэю, показывая, что готова идти дальше. Он опустил веки, подал сигнал жрецу и снова посмотрел на меня. Ласково улыбнулся, пытаясь меня поддержать.
Чистый, выбритый, здоровый, а его брат, тоже моя пара, тот, без кого я жизни больше не мыслю, заперт в темнице и погибает от побоев.
И всем так прекрасно живется. И все улыбаются. Счастливы.
Все, кроме меня.
Я едва стояла, силы покидали слишком стремительно, потому крепче вцепилась в локоть Рэя, и Айс от моего движения снова зарычал и зашипел, но услышав от принца тихий приказ успокоиться, уткнулся мордой в его колени.
Жрец приподнял посох и, осветив сияющим навершием постамент, на котором мы стояли, заговорил торжественно:
— Да возьмет муж руку девы. Да сплетут они узел.
Рэй перехватил мою руку удобней и крепко переплел наши пальцы. Он смотрел вперед. Я читала на его лице только уверенность и веру в то, что дальше будет легче. Неужели он до сих пор верит, что я отравлена и мои чувства к Арману — пыль?
— Узел вечной любви и добродетели, — продолжал жрец. — Узел, что создаст несокрушимую гармонию сердец. Узел, что продолжит великий род двух королевских семей. Узел любви. Узел, прочнее которого ничего не найти вовек. Брак — священный, никто не посягнет на его целостность. Я связываю два любящих сердца, создавая единство, несокрушимое временем.
Опустившись, навершие коснулось моей головы, описало знакомую дугу, приветствующую богиню Эстиер, переместилось на голову принца, а затем плавно ушло в сторону, чтобы распылить над нами серебристый ритуальный свет.
— Сегодня богиня человеческих земель снизойдет со священных чертогов и благословит этот брак! — короткий рывок, который должен завершить обряд, вдруг застыл на полпути и задрожал, а жрец побледнел и попятился.
Гости тихо загалдели, король приподнялся с трона и шагнул в нашу сторону. Айс отскочил от Рэя, будто его ошпарили, и белоснежная шерстка засветилась синеватой россыпью.
— Альена… — выкрикнул кто-то из толпы.
Я обернулась на голос, чем вызвала дикий ужас у присутствующих.
Жрец, запутавшись в длинной мантии, чуть не упал на спину.
Мне показалось, что свет из его посоха метнулся ввысь, задержался под куполом вертлявым светлячком, а потом влетел в мою грудь, будто молния, и вытолкнул оттуда последний воздух.
Я покосилась, как срубленное молодое дерево, спина изогнулась с хрустом, а изо рта вырвался морозный дымок и сиплый крик.
Зал зашумел, затревожился.
Спину ломало, кожа на руках покрылась белой чешуей, пальцы стали длиннее. Все тело болело, а одежда мешала и не давала дышать.
Когда я сбросила вуаль, а платье затрещало по швам, началась паника. Гости вскакивали со своих мест и разбегались, быстрее тараканов, во все стороны.
Я стану чудовищем, как и пророчил эртинский фанатик… Стану альеной — первородным драконом, что уничтожит мир.
Арман был прав. И зря меня не убил сразу.
— Рэй… убей, — я дернулась к принцу, но белые крылья внезапно взбили воздух, дернув меня назад, и окутали помещение морозным шелестом. Я бросила взгляд на ошарашенного Рэйдена. Светлый китель выгорел на его груди, раскрыв рисунок нашей стигмы. В сердцевине метки кружилось и танцевало синее пламя. Оно разделилось на сегменты, и одна часть, та, что почернела, рассыпалась на груди принца.
