Раздевшись, я лёг в постель. Из головы не выходили мысли о том, что рассказал Морин. А ещё не выходило то, как часто бунтарка дышала, и как красноречиво пылали её мягкие щёки, когда она смотрела на меня в сумраке кареты, пытаясь сжечь дотла. Я хмыкнул собственным неугомонным мыслям, всё ещё пытаясь взять под контроль свой пыл.
Выходит, она попросту попала не по адресу. Теперь понятно, почему Эмиана так бурно отреагировала на то, когда я… понял её неправильно. Но тем не менее, раз она не та, за кого я её принимал, почему она предпочла Тейсона?
Повернулся на бок и заставил себя забыть об этом. Одно оставалось точным. Морин прав, я подставил её.
Эмиана
Утро выдалось тягостным, и я не спешила вылезать из постели, благо сегодня у меня заслуженный выходной. Хотя после того, что случилось вчера, меня точно должны были уволить, но никто не спешил врываться в мою комнатушку. И на том спасибо. Хотелось побыть в одиночестве и собрать себя по частям.
Но куда там, воспоминания и переживания изъели.
Что теперь обо мне подумают? Как я буду смотреть в глаза своему хозяину? Но я сама виновата, поддавшись уловке лорда Тейсона и соглашаясь прогуляться по террасе. Если бы не согласилась, не встретила бы рен Энварда. Кажется, мужчины тесно знакомы. И явно не ладили. Но это не моё дело.
Я подумала о Шени и поняла, что оставаться в постели больше не могу. Поднявшись и собравшись кое-как, вышла из комнаты, намереваясь отправиться на рынок и заняться поисками мальчика. Одно я поняла точно — никто мне в этом не поможет, нужно действовать самой.
У лестницы я задержалась, прислушиваясь к звукам, но всё было привычным: грохот кастрюль, окрик Тавиды, смех Мари и Грейс.
Не успела я спуститься в кухню, как навстречу мне вылетела распаленная Мари. Хватая ртом воздух, она впилась в мои плечи пальцами как клещами.
— Что случилось? — нахмурилась, видя её возбуждённый вид, и сердце как-то неровно дрогнуло.
— Эмиана, тебя требуют.
— Кто требует? — не поняла я и подумала о самом худшем.
Неужели господин Морин прибыл? Ну всё, мне крышка. Даже колени подогнулись.
— Господин Дэйрок рен Энвард.
— Что? — не поверила ушам. — С какой стати он меня требует? — тут же хмыкнула, хотя внутри волнение разнеслось будоражащие волной.
Мари хлопнула глазами, не понимая, о чём это я, но и понятно почему, я ведь должна сейчас если не упасть в обморок от радости, что лорд приехал в трактир и желает видеть меня, то прыгать до потолка от счастья.
Кстати, зачем он здесь?
Осторожно отцепила от себя пальцы Мари.
— Где он?
— В зале. Он приглашает тебя за столик.
Мои брови всколыхнулись — вот так новость!
— Передай лорду, чтобы он меня не ждал. Я не выйду в зал.
— Рен Энвард сказал, что если ты не выйдешь в зал, он придёт сюда. Но я могу сказать, что ты не выйдешь…
Я поймала Мари на лету.
— Стой, — стиснула её, — не нужно ничего передавать, я выйду в зал.
Ещё не хватало, чтобы этот самодовольный аристократ появился в моей кухне.
26
Да и как смотреть на других после того, что было вчера? Наверное, вся кухня уже знает о моём позоре. В зал, конечно, выходить не хотелось. И быть на глазах у всех в компании светлейшего лорда — особенно. Выясню, что ему нужно, и уйду.
Но моя смелость улетучилась, когда я вышла в зал и увидела за дальним столиком Дэйрока рен Энварда. Он выглядел так, будто пришёл на приём к королю. Впрочем, милорд, нужно заметить, всегда выглядит безукоризненно. Ему очень шёл этот золотистого цвета шёлковый шейный платок и серый жакет, что обтачивал широкие, невыносимо привлекательные плечи, за которыми — я закусила губу — хотелось спрятаться, которые хотелось обнять и тесно прижаться к груди.
«Что это за мысли?» — окоротила, разгоняя наваждение как пар.
Но это и не потребовалось, стоило рен Энварду обратить на меня взгляд, как все мысли разом улетучились сами, как и слова, которые я готовила полночи и которые жгли ядом кончик языка.
Я встала рядом со столиком, стараясь не показывать своё не на шутку разыгравшееся волнения.
— Добрый день, ваша светлость, — поздоровалась первой лишь потому, что Дэйрок смотрел на меня так, будто собирался залезть в голову и прочесть мысли. — Вы звали?
— Да, спасибо, что вышли, — прозвучал глубокий голос.
Уж лучше бы он был в ярости, чем таким невозмутимо-спокойным.
Я раскрыла губы от растерянности — милорд сегодня в хорошем расположении духа? Как-то не верилось, вспомнив о том, в какой ярости он пребывал вчера.
Снова повисло молчание. Я чуть повернула голову и увидела Грейси. Вот паршивка, решила подслушать, натирая и без того чистый стол тряпкой.
Дэйрок это тоже заметил, нахмурился.
— Так зачем вы меня звали? У меня сейчас много дел, милорд, и…
— Присядь.
— Я не могу.
— Почему?
— Я здесь работаю.
Рен Энвард тяжело вздохнул.
— Но сегодня у вас выходной. Я выяснил.
Вздёрнула подбородок от удивления. Кажется, не осталось выбора. Я присела на скамью, чувствуя глубокую неловкость, и не потому, что я никогда так не делала, а потому что в обозрении серых глаз и под влиянием бешеной харизмы его светлости очень сложно оставаться самой собой. Мягко говоря, я чувствовала себя не в своей тарелке. А Грейси, кажется, уже протёрла дыру в столешнице. Я обернулась, смерив ее гневным взглядом, и та, возмущённо встрепенувшись, подхватила поднос и нехотя пошла прочь, оглядываясь на нас. Я повернулась, поймав чуть насмешливый взгляд рен Энварда.
— Вы пользуетесь здесь особым авторитетом, — решил заметить он.
Ещё бы, это моя кухня. Точнее, моя до тех пор, пока я работаю здесь.
— Так что вы хотели? — вернула милорда к главному.
— Вчера я вас не совсем понял… — начал рен Энвард и стиснул зубы. — В общем, я хочу принести свои извинения.
Мои глаза расширились, и я удивлённо на него уставилась.
— Из-за вас мне придётся оправдываться, милорд, мне нельзя было покидать кухню, — сказав это, я пронаблюдала, как серые глаза мужчины потемнели, — …но здесь и моя вина, — моргнула я и смолкла. Не стоит продолжать, в чём именно. Ведь я сама покинула пределы кухни. — Я принимаю ваши извинения, — решила быстро закончить с этим, с тем жаром, что тлел на моих щеках. — А теперь мне нужно идти. С вашего позволения…
Я взялась за край стола, намереваясь удалиться, но теплая рука Дэйрока накрыл мою, останавливая. И меня бросило в настоящий пожар, окатило горячей волной чего-то волнующего и сладкого, сколь приятным оказался этот простой жест.
