Этот факт не мог не произвести серьезное впечатление в Европе, где тоже начиналось революционное брожение. Многие участники американской войны – Лафайет, Рошамбо, Костюшко и др. – принесли в Европу новые идеи в области тактики прямо из опыта, подтверждавшие положения Мениль-Дюрана и его сторонников.
В подтверждение приводим чудесный бой при Лексингтоне, который поразил всех современников, несмотря, по-видимому, на его незначительные размеры. 19 апреля 1775 г. английский отряд подполковника Смита в 2000 человек был выслан из Бостона в Конкорд, лежавший в 30 верстах, чтобы уничтожить устроенный там американцами склад оружия. У местечка Лексингтон отряд был встречен огнем 70 колонистов, которых он и прогнал несколькими залпами; затем англичане овладели после непродолжительного боя Конкордом и приступили к уничтожению оружия; но со всех окрестностей сбежалась милиция, которая сбила передовые посты англичан и готовилась атаковать Конкорд со всех сторон. Англичане решились отступать. Дорога местами шла в сплошном дефиле. Здесь отличные американские стрелки расстреливали английскую колонну, не имевшую средств для борьбы с ними. Произошло то же, что и при Сфактерии: когда колонна бросалась в атаку, американцы не принимали ее, но быстро скрывались и потом снова начинали свое докучливое нападение. Англичане приходили в отчаяние, когда прибыли им на подкрепление 16 рот из Бостона с 2 орудиями. Они проложили себе путь через Лексингтон, но при дальнейшем отступлении условия боя оставались те же самые. Милиционеры, легко одетые, привычные двигаться по пересеченной местности, опережали английскую колонну, появлялись со всех сторон и мучили англичан до Чарльстоуна, куда они прибыли к вечеру с большими потерями и с сознанием, что тактика их не представляла никаких средств, чтобы предотвратить поражение или отомстить неприятелю.
Способ действий, обнаружившийся в первом боевом столкновении американской войны, постепенно развился впоследствии, и по окончании войны почти все были убеждены, что большая часть успеха американцев зависела от этого нового способа действий в бою. Даже на Фридриха Великого события американской войны произвели впечатление. Конечно, он не мог пустить свою армию, при ее дурном составе, в стрелковый бой; а изменить условия комплектования ее из другого материала значило расстаться со всей политической системой. Таким образом, Фридрих мог сначала допустить стрелковый бой в сражениях только в ограниченной мере. Так он и сделал. Полагая, что вольные батальоны ему не удались потому, что не имели прочной организации, он приказал сформировать рядом с полком пеших егерей три легких полка, которые должны были отличаться от линейных своим составом и обучением.
Англичане в американскую войну завели у себя легкие роты; во Франции были образованы егерские роты; но все эти части действовали в правильных линиях, как и остальная пехота.
Таким образом, к концу XVIII столетия всюду начало зарождаться сознание, что тактика пехоты пережила свое время, но политической системе, на которой основывалась военная, недоставало ни силы, ни способности, ни средств изыскать новую тактику и хотя идея этой тактики и была найдена, но не было возможности провести ее в жизнь. Новая политическая система, порожденная французской революцией, немедленно, и, можно сказать, невольно дала пехоте и новую тактику.
Русское военное искусство, ступившее в царствование императрицы Екатерины II снова на путь самостоятельного развития, начертанного ему великим основателем русской регулярной армии, вполне независимо порешило с рассматриваемым вопросом. Сначала в Финляндии в корпусе Панина появились егерские отряды, ведшие бой в рассыпном строе, а затем егерские корпуса появились и во всей армии. Они были образцовою пехотою и под предводительством таких начальников, как Кутузов, Барклай де Толли, Каменский и др., покрыли себя громкою славою. При штурме Измаила в 1791 г. густые стрелковые цепи предшествуют штурмовым колоннам, подготовляя атаку и прикрывая колонны.
В Западной Европе решительный шаг в новом направлении сделала Франция: в уставе, изданном 1 августа 1791 г., разрешалось боевое построение пехоты в форме колонн, предшествуемых густою цепью стрелков. По этому уставу батальоны 9-ротного состава имели по стрелковой (волтижерской) и по гренадерской роте.
Батальоны строились в колонну из середины или же развертывались для стрельбы (3-шереножный строй), причем волтижерская и гренадерская роты располагались или сзади за флангами, или рассыпались впереди в стрелковую цепь, или же при атаке колоннами охраняли фланги колонн.
В войнах Французской республики применялись два вида боевого порядка: впереди ставилась стрелковая цепь, за нею – линия развернутых батальонов с интервалами и сзади в третьей линии – батальонные колонны, поставленные против интервалов между батальонами второй линии, и первую линию образовывала стрелковая цепь с небольшими поддержками, а вторую – батальонные колонны, которые иногда группировались на каком-либо участке поля сражения. Первый тип боевого порядка применялся осторожными генералами, как, напр., Моро; при нем меньше было риску, но зато и меньше расчета на достижение решительных результатов, так как войска распределены были равномерно по всему фронту; наоборот, второй боевой порядок был типом для решительных генералов, как Бонапарт: сосредоточение в его руках нескольких батальонов давало ему возможность, в то время как ведут бой передовые войска, выходить внезапно во фланг и тыл противника.
В 1789 г. началась французская революция. Во время ее регулярные вбйска почти уничтожились, частью вследствие выбытия значительного числа офицеров, частью вследствие того, что долго питавшие недовольство солдаты приобрели свободу, причем многие из них предались грабежу и буйству. В стране была учреждена в 1790 г. многочисленная национальная гвардия, устроенная кое-как, беспорядочно, не умевшая даже обращаться с оружием, но тем не менее представлявшая собой неиссякаемый источник для пополнения армии.
Европа сначала отнеслась равнодушно к происходившему во Франции, и только в августе 1791 г. монархи Австрии, Пруссии и др. после совещания в Пильнице предъявили Франции декларацию с приглашением возвратиться к прежнему порядку вещей, угрожая в случае неисполнения требования вооруженным вмешательством.
Эта декларация еще более возмутила умы во Франции, и ответом на требование было объявление войны от лица Франции германскому императору как главе коалиции. Летом 1792 г. началась война. Операционная армия из вновь набранных волонтерных батальонов, всего до 83 000 человек, более или менее крупными отрядами, широким фронтом вторгнулась в Нидерланды. Но в первых же столкновениях с австрийцами эта армия потерпела поражение и батальоны постыдно бежали, покидая знамена и распуская слухи об измене. Осенью того же года прусская армия вторглась в пределы Франции. Со всех сторон угрожала опасность. Но Франция, провозгласив у себя республику с национальным Конвентом во главе (21 сентября 1792 г.), решилась на крайние меры для отпора врагам. Провозгласив три начала нового устройства общества – свободу, равенство, братство – и объявив отечество в опасности, Конвент учредил Комитет общественной безопасности из 11 лиц (душой коего сделался военный министр Карно), который последовательно установил: 1) начало общеобязательной воинской повинности всех граждан Франции и организовал поголовное ополчение (leveé en masse); это дало неиссякаемый источник для комплектования громадной вооруженной силы. В 1793 г. Франция уже считала 14 армий, численностью до 1 200 000 человек; 2) положено было начало реквизиции всего, что нужно для ведения войны; кроме того, собственность граждан сделалась собственностью государства, а следовательно, и подавно собственность государства сделалась собственностью французской армии. Так возродилась старая формула «Война должна питать войну». Применение этого начала дало неиссякаемый источник снабжения многочисленной армии всем необходимым для существования и боя.
