— Прости, мой мальчик, я совершенно забыл о пробелах в твоей памяти. Сейчас попробую тебе объяснить на примерах, — я уже неоднократно замечал, как старик гладит свою бороду, когда начинает задумываться, и как трет шрам на щеке, когда раздражен. И вот сейчас он снова начал поглаживать бороду. — Кровь — это странная субстанция, — похоже, он решил начать издалека. — Она одновременно и текуча как вода, и помнит все как металл и земля. Дает жизнь, словно дерево, и так же отнимает, словно огонь. С помощью крови одного человека можно сделать многое, с помощью крови семьи можно сделать еще больше. Чем древнее род, чем больше он о себе помнит, чем могущественнее его представители, тем мощнее его родословная. Река крови образуется, когда род людей меча становится могущественным настолько, что его сила позволяет стать родом людей крови. Первый в роду становится источником реки крови, и каждый из потомков и кровных родственников, кого он посчитает достойным, может присоединиться к этой реке с помощью древнего ритуала. Живые и мертвые, они будут навеки связаны общей кровью, и смерть — не помеха для помощи своим потомкам. Если совсем упростить, то река крови — это выделенная линия могущества из общей родословной, — ну офигеть, как упростил, я прям сразу все понял!
Буквально минут за пять мы оказались возле уютного двухэтажного здания с традиционными покатыми крышами, окруженного небольшим водоемом с красивыми фонтанами и садом цветущих вишен. Судя по всему, заведение Розы Заката пользовалось популярностью, потому что свободных столиков тут попросту не было. Неизвестно как материализовавшийся слуга сразу же попросил нас следовать за ним, низко поклонившись, и буквально через минуту для нас освободился столик в углу с отличным видом на пруд и сад.
— Сейчас мы закажем еды и выпивки, ты останешься тут и будешь ждать гонца от Хвана, а мне надо кое-что выяснить.
Азиатская мания жрать много и вкусно меня доконает. Вот как они с тем количеством еды остаются такими худыми? Я бы в своем прошлом теле набрал килограмм двадцать за неделю, если бы продолжил питаться в таком ключе, а тут я если на пару кило поправился, то это уже хорошо. Сожрав, тут просто по-другому не сказать, нежные кусочки говядины в остром, как дыхание дракона, соусе и выпив кувшин сливового вина, дед куда-то свалил, предупредив официанта, что все, что бы я ни заказал, оплачивает губернатор Хван. В итоге я неспешно поглощал еду и думал о том, куда я попал и как же мне повезло. Да, можно жаловаться, что я в теле дохлого узкоглазого щенка, но, черт побери, я жив! И с теми знаниями, что у меня есть, я могу превратить себя в настоящего мастера куда быстрее. Схемы тренировок, техника, дыхание, да вашу мать, даже тренировки по самоконтролю даются мне теперь куда легче.
— А мы точно пришли в Розу Заката, старший брат? — раздался чей-то молодой и нарочито громкий голос.
— Младший брат, я тоже чувствую тут запах вони, — второй голос был куда более грубый. В целом, мне было плевать, но они выбили меня из моих мыслей, я поднял взгляд и увидел трех парней, достаточно богато одетых. «Мажорчики обыкновенные, тот здоровяк, похоже, самый главный из этих уродов. В целом, плевать», — мелькнуло в моей голове и я плеснул себе в пиалу еще каплю великолепного фруктового вина.
— Так это, похоже, испортил воздух щенок из семьи Ву, как только увидел тебя, брат Бао! — третий голос больше напоминал шакала, такое же мерзкое потявкивание и истерический тон. Похоже, эти выродки решили нарваться именно на меня, ну, посмотрим, что они сделают. Я внутренне усмехнулся, давайте, узкоглазые макаки, покажите класс лаовайю (чужаку/иностранцу). Вот только вопрос, а не тот ли это Бао, который уже один раз отправил на больничную койку это тело? Если тот, то его ожидает большой сюрприз.
— Освободи место старшему братцу Бао, ты, недоразумение, — все еще частично погруженный в свои мысли, я пропустил, как невысокий, но очень крепкий парень с волосами, собранными в хвост, оказался возле моего стола и пристально посмотрел мне в глаза. Видя, что я игнорирую его реплику и спокойно пью вино из пиалы, он схватил меня за руку со словами:
— Бегом, жалкая дворняга! Или мой кулак выбьет твои зубы, а я помочусь на тебя, — он начал наматывать мой рукав на кулак. «Парень, а вот так делать не стоило! Ненавижу угрозы!».
Я не знаю, кем был Ву Ян до того, как я вселился в его тело, но я Ян Воронов. Чемпион в среднем весе по вале-тудо, и никто не имеет право угрожать мне безнаказанно. Реакция у придурка была на высоте, чашка сливового вина летела ему в лицо, а он ушел с линии атаки ровно туда, куда я хотел. Подхват ноги, и его разбалансированное тело начало заваливаться на бок, а во мне вспыхнула та самая ярость, которая вела меня в боях, заставляя сметать соперников одного за другим.
Словно в замедленной съемке, я совершаю рывок вперед и мой левый локоть крошит его нос, а правая рука, словно отбойный молоток, наносит три удара в голову, прежде чем его тело рухнуло на пол. Бум. На рефлексах мой ботинок опускается на его челюсть вертикально вниз, пяткой кроша зубы. У нас этот удар назывался стопм — от английского топтать. «Кажется, я чуток перестарался». Звук удара по бездыханному телу прервал магию, и время вернулось в свои законные права. На меня одновременно рванули и здоровяк, и «шакал». Первому под ноги улетел стул, заставляя его замедлиться, а голова второго встретилась с недопитым кувшинчиком вина, разлетевшимся на мелкие осколки. На моих губах расплылся оскал. Как же мне этого не хватало! Страх и стресс, загнанные в самую глубину моего существа, наконец-то выплеснулись, и я почувствовал себя наконец-то свободным. «Спасибо вам, уроды!» Ничто не помогает от стресса так, как демоны, сидящие у тебя внутри, отпущенные погулять. «Как же ты прав», — раздалось в моей голове, но мысль прервал крик «мажорчика».
— Тебе хана, ублюдок! — здоровяк, похоже, всерьез думал, что меня испугает его жуткая гримаса и «опасная» стойка а-ля крутой шаолиньский монах тужится на одинокой скале. Подшаг вперед, и мой лоукик врезается в его голень.
— Боли нет, — читая вслух мантру, я взрываюсь серией ударов руками, постоянно смещаясь, эта туша отрастила мускулы и научилась махать руками, но у него нет ни чувства дистанции, ни контроля противника.
— Смерти нет, — прямой удар ногой в грудь останавливает это недоразумение, у которого нет никакой серьезной техники, все эти дикие замахи и колхозные удары работают лишь в деревенских промоушенах а-ля «Вася против Пети за чекушку водки». Господи, да его уделают даже новички.
— Есть лишь путь, — удар кулака проходит в считанных миллиметрах от моего лица, «дружок бэкфист локтем — одна из моих коронок». Тело само скручивается, и в затылок этому тупице влетает мой локоть, заставляя его шататься в нокдауне. «Посмотрим, насколько ты крепок!»
— Есть лишь моя воля, — прыжок с ударом колена срубает его, словно топор дерево, а по моему затылку расползается жуткая боль.
Повернувшись, я увидел «шакала», которой вернул мне должок, разбив об голову кувшин, вот только в его руке уже блестит нож, а я поплыл. Мерзкая улыбочка на губах у этой мрази расплылась, когда он рванул на меня, замахиваясь ножом, чтобы в следующее мгновение отлететь в сторону, как тряпичная кукла. Передо мной стояла красивая женщина лет сорока, сжимающая в руках сложенный зонт, которая только что была в другом конце зала.
