К концу дня она так и не решила, что делать со своим страхом и как идти через темный парк. Наверное, самым лучшим будет не задерживаться после лекции, а выйти вместе со студентами и идти поодаль, сделав вид, что она сегодня куда-нибудь спешит. Последняя лекция закончилась в 8:50. Женя отпустила студентов и тоже засобиралась на выход. Быстренько забежав на кафедру и бросив папки с бумагами на стол, она даже не стала убирать их на привычное место. Женя накинула пальто и, на ходу затягивая пояс, поспешила на улицу. Сдав ключи охраннику и попрощавшись, она вышла на крыльцо. Весь день валивший снег перешёл в дождь, который теперь шёл нудной моросью. Кое-кто из студентов все ещё стоял здесь, прямо на ступеньках у входа. Ребята курили и смеялись.
– Так, дорогие мои, сколько раз вам говорили не курить прямо у входа? – проворчала Женя.
– Евгения Георгиевна, да ладно вам. Вон даже господин следователь курит.
Только сейчас Женя заметила Тамерлана, который стоял поодаль, облокотившись на одну из колонн, что выстроились полукругом, поддерживая фронтон. Женя понимала, что приехал он по ее душу, но ни видеть его, ни разговаривать с ним она не хотела. После того как она согласилась взглянуть на убитую студентку, на душе было тошно. Он не имел права заставлять ее, да и она могла бы отказаться. Но он как будто хотел провести над ней эксперимент, посмотреть, насколько она сильная, и она позволила. Женя не могла понять, почему он так к ней относится, как будто во всем происходящем винит ее. Не понимала она и себя, зачем ей нужно было выглядеть в его глазах лучше, получить пусть и невысказанное одобрение.
Женя решила сделать вид, что не видит старшего следователя, ведь стоял он чуть в стороне. Она попрощалась со студентами и быстрым шагом двинулась в сторону подъездной дороги, а оттуда к парку.
– Женя… Евгения Георгиевна, постой.
Было глупо думать, что он даст ей уйти.
– Тамерлан Ниязович, какими судьбами?
– А то ты не знаешь. За тобой приехал.
– Опять придумали, что мне предъявить? – зло прищурилась она на него.
– Нет. Домой тебя отвезу.
В его голосе слышались раздражение и усталость.
– Благодарствуйте, одного раза вполне достаточно.
Она попыталась было пройти мимо него, но он преградил ей путь.
– Пустите, товарищ следователь, я на автобус опаздываю.
– Евгения… Женя, не дури, садись в машину.
– Чтобы вы опять вздумали шутки шутить? Нет уж, спасибо, – зло стрельнула она в него глазами.
– Брось, ну сморозил глупость в тот раз, не подумал, что ты такая чувствительная.
– И ни чуть я не чувствительная, просто у вас талант доводить людей до белого каления.
– Я же обещал, что впредь буду всегда серьёзен. Ну что, поехали? Дождь идёт. Объявим на сегодня перемирие, идёт?
– Перемирие? Амнистию, значит, требуете, товарищ следователь?
Тамерлан рассмеялся.
– Именно, – он открыл перед Женей дверь тут же стоявшего автомобиля.
– Хорошо, но только на сегодня.
Он сел рядом и повернул ключ зажигания. Женя пристегнула ремень.
– Смотрю, у вас каждый раз новая машина, Тамерлан Ниязович.
– Почему каждый раз? Эта та, в которой ты стекло разбила.
– И где же оно, разбитое стекло?
– Новое вставили. Твоей меткости, Евгения, любой олимпийский чемпион позавидует, – следователь глянул на неё пристально и как будто с насмешкой. – Удивительно, как это ты мне голову не пробила.
– Я не метила в голову.
– Ох, Евгения Георгиевна, и язва ж ты, однако, – рассмеялся Тамерлан.
Женю вдруг посетила странная мысль, что от его улыбки на душе у неё потеплело. Она уставилась в окно, за которым зловеще чернел парк. Женя поежилась. Как все-таки хорошо, что ей не нужно сегодня через него идти. Пусть за это и придётся расплачиваться и терпеть общество Тамерлана. Лучше уж с ним в машине, чем там, одной в темноте. Заметив, что Женя зябко себя обняла, Тамерлан включил обогрев на полную мощность.
– И что это вы, товарищ следователь, вот уже второй раз придумали меня домой отвозить? Вам что, заняться нечем? – нарушила она молчание.
– Да нет, почему же нечем, – он бросил на Женю пристальный взгляд. – Только вот не хочется, чтобы следующий труп был твоим.
Женя вздрогнула.
– Ваше чувство юмора с каждым разом все больше меня поражает.
– А я вполне серьезно, Женя. Или ты совсем не боишься?
– Может, и не боюсь. Разве это плохо?
– Нет ничего плохого в смелости, но когда она становится бравадой, то пиши пропало.
– А вы что же, значит, переживаете за меня? – спросила Женя с вызовом. – С чего бы это?
– Ты ещё со мной за разбитую машину не расплатилась. Убьют тебя, и с кого мне долги требовать? – улыбнулся Тамерлан.
– А я думала, мы квиты, товарищ следователь.
– Ах да, твоё пальто.
В голосе Тамерлана слышалась издевка. Жене хотелось сказать что-нибудь дерзкое, но она промолчала. Вместо этого, спросила:
– А что же ваша жена, Тамерлан Ниязович?
– Не понял? – бросил он на неё озадаченный взгляд.
– Неужели ей нравится, что вы по ночам подвозите то ли подозреваемую, то ли разбойницу-хулиганку? Или это все дела служебные, ее не касаются?
Она увидела, что вопрос ему не понравился. Тамерлан нахмурился, а у губ пролегла жесткая складка. Какое-то время ехали молча, а когда Женя уже почти забыла о своём вопросе, он вдруг сказал:
– Нет у меня никакой жены.
В голосе следователя слышалась горечь, и Женя пожалела, что спросила.
– Была жена да сплыла.
– Как это?
– А вот так, бросила меня. Представляешь?
Они остановились на светофоре, и Тамерлан, барабаня пальцами по рулю, смотрел на Женю. Она не отвела взгляда.
– Если честно, то нет. Разве вас можно бросить?
Тамерлан снова рассмеялся.
– Знаю-знаю, куда ты клонишь. Мол, такой изверг, как я, вряд ли отпустит жену, предварительно ей не влепив срока.
На самом деле Женя не собиралась шутить. Но пусть уж лучше он думает, что именно это она и хотела сказать.
Загорелся зелёный свет, и Тамерлан резко дернул машину. Видимо, он не любил вспоминать о былом. Однако спустя несколько минут он снова заговорил.
– Мы поженились совсем молодыми. Мне было двадцать, Ирине и того меньше. Через год родился сын. Ну а у меня… а у меня началась работа. Постоянные вызовы, дежурства. Ни нормальных выходных, ни отпусков. Работа следователя, Женя, она такая. Некогда думать о семье, некогда отдыхать. И постоянно по уши вот в таком дерьме, как сейчас. Убийства, изнасилования и тому подобное. Моей жене это не нравилось. А я не мог себе представить жизни без этой работы.
