– Тогда что же ты нашла? – спросил Женю Тамерлан.
– Сейчас.
Она выбежала из кухни и вернулась со старой потрепанной тетрадью. Обложка её была сделана из мягкой темно-коричневой кожи, которая лоснилась и затерлась в тех местах, где её многократно касались чьи-то пальцы. Тетрадь закрывалась на металлическую защелку, открыв которую можно было увидеть пожелтевшие от времени листы, исписанные мелким, непонятным почерком.
– Вот, – Женя обвела их торжествующим взглядом. – Это дневник убийцы.
– Какого убийцы? – выпрямился на своём месте Тамерлан, беря в руки странную книжицу.
– Нет, товарищ следователь, не нашего, – Женя забрала у него дневник. – Осторожнее, тетрадь очень старая.
– Так какого убийцы, Женя? – не выдержала и Наталья.
– Того, кто совершил убийство ещё в начале века.
– Тогда какое отношение это все имеет к нам? – между бровей Тамерлана пролегла угрюмая складка.
– Может, и никакого, но я думаю, что всё-таки самое прямое. Дело в том, что это убийство точь-в-точь повторяет наши. А если говорить более точно, то наши убийства повторяют вот то, что описано здесь.
– Так, интересно, – протянул Тамерлан, прикуривая сигарету.
Обычно Женя была против его попыток покурить у неё в доме и прогоняла Тамерлана на балкон лестничной клетки, но сейчас она не стала возражать, только подошла к окну и открыла форточку.
– Жень, а как ты нашла этот дневник? – спросил Павел. – Раньше о нем никто не знал?
– Нет, он не числится в музейных запасах, а обнаружила я его совершенно случайно.
Женя попросила музейного смотрителя дать ей полистать дневник графа Орлова, что хранился под стеклом. Обычно Фёдор Иванович старые документы никому трогать не позволял. Всё-таки это музейный экспонат, дневник XVIII века. Но Женя не была бы Женей, если бы для неё не сделали исключения. Фёдор Иванович знал ее ещё со студенчества, ведь Женя часто приходила сюда, чтобы работать над своими научными трудами. В библиотеке ей не сиделось, там постоянно кто-то ходил, студенты перешептывались, несмотря на то, что библиотекари на них постоянно шикали. Она же любила работать в полной тишине. Музей подходил для этого как нельзя лучше. Его редко кто посещал, а у Фёдора Ивановича к тому же было подсобное помещение, где хранились кое-какие вещи, которые ещё только ждали своего места в крошечных залах музея. Однажды напросившись поработать в стенах музея и получив согласие старого смотрителя, Женя со временем здесь обосновалась, став любимицей Фёдора Ивановича. Вот и на этот раз, когда Женя попросила дать ей полистать старый дневник, отказа она не получила. Однако даже ей музейный смотритель не позволил забрать дневник домой. Женя уселась тут же, в подсобке, где провела столько часов во время своей учебы. Разместилась она за стареньким секретером, который когда-то тоже входил в обстановку усадьбы, но ничего ценного собой не представлял. Сработан секретер был в самом начале XX века и служил, скорее всего, не графской семье, а кому-то из прислуги. Столешница исцарапана, в потёках и пятнах от чая, в чернильных кляксах. Одна из ножек надломилась и была заменена уже в наши дни. В общем, ничего ценного, потому и томился этот стол в маленькой каморке. Ящики секретера иссохли, перекосились. Полистав дневник графа Орлова и не найдя ничего интересного (интересно в нем было все, но вот ничего не могло помочь Жене в её изысканиях), Женя, задумавшись, начала машинально выдвигать ящики. Некоторые из них застряли в пазах и почти не двигались с места. Дёрнув один из таких ящичков, который располагался в нижнем ряду, прямо над столешницей, Женя не рассчитала силу, и он буквально вылетел ей в руки. Однако в ящике оказалось пусто. Женя начала было засовывать его на место, но что-то мешало. Наклонившись, чтобы увидеть, почему ящик никак не хотел вставать на место, девушка обнаружила кусочек какой-то чёрной ткани, торчащий будто бы прямо из стола в том месте, где был ящик. Женя потянула за лоскуток, но он намертво застрял. Тем не менее ей хотелось ящик убрать на прежнее место, ведь Фёдор Иванович сразу бы заметил, что она тут что-то сломала. И пусть стол не был ценным предметом, но ей не хотелось расстраивать старого человека. Женя дернула за ткань сильнее и почувствовала, как та поддалась. Это оказалась и не ткань вовсе, а небольшая лента, сантиметров двадцать в длину. Сначала Женя подумала, что лента каким-то образом выпала из ящика, когда она его выдвигала, но тут взгляд девушки упал на трещину, образовавшуюся в задней стенке стола как раз на том месте, где раньше был ящичек. Она провела по ней рукой и поняла, что это не трещина, а небольшой зазор. Женя просунула пальцы в щель и каково же было её удивление, когда зазор увеличился, сместившись чуть вверх. Судя по всему, это был какой-то тайник, а лента служила своеобразной ручкой, позволявшей его открыть. Но с годами дерево так иссушилось, что Жене пришлось приложить недюжинную силу, чтобы лента сдвинула панель, приоткрыв тайник. В результате усилий лента оказалась оторванной в Жениной руке. Она ещё чуть-чуть подтолкнула панель и та окончательно скрылась за верхним ящиком. Женя нащупала в образовавшейся нише что-то странное и холодное на ощупь. Кое-как подцепив ногтями краешек предмета, ей удалось вытащить его на свет божий.
– И вот, вуаля! У меня в руках эта тетрадь, – закончила свой рассказ Женя.
– И Фёдор Иванович тебе так просто отдал его? – с насмешливыми искорками в глазах спросила Наталья.
– Нет… Я услышала шаги и машинально сунула эту тетрадь в свою сумку. Я не собиралась, но это произошло совершенно случайно. Я испугалась, что Фёдор Иванович увидит, что я сделала со столом, и больше меня к себе не пустит. В общем, я быстренько задвинула ящик на место, а тетрадь – вот.
– Стащила, – подытожила Наталья.
– И ничего я не стащила. Никто об этом дневнике не знал и не узнал бы, если бы я на него случайно не наткнулась.
– Да вы, Евгения Георгиевна, у меня ещё и воровка, – засмеялся Тамерлан.
– Я подумала, почитаю, а потом незаметно верну на место, – оправдывалась Женя.
– И когда ты провернула свою аферу, дорогая моя профессорша? – улыбнулась Наталья.
– Давно… неделю назад где-то. Точнее, сразу после последнего убийства…
– И почему ты ничего мне не сказала? – спросил её Тамерлан.
– Да я забыла совсем про этот дневник. Новый год, праздники. У меня он из головы вылетел. А сегодня утром я полезла в сумку и увидела эту тетрадь. И села читать. Как раз перед ужином и дочитала…
– Вот народ, совершает преступление, разворовывает музей и тут же об этом забывает, – смеялся Павел.
Женя покраснела, опустив глаза в пол.
– Ладно-ладно. Так уж и быть, на этот раз не будем тебя арестовывать, – Тамерлан обнял Женю за плечи, и она спрятала смущенное лицо у него на плече.
– Послушай, Жень, – вдруг воскликнул Павел, которому в голову пришла интересная мысль. – А ту ленту, что ты оторвала, ты, случайно, не прихватила?
