Так и случилось. После смерти Оливера Кромвеля в 1658 году протектором стал его третий сын, Ричард Кромвель, который к тому моменту из третьего превратился в старшего: двое братьев, родившихся раньше Ричарда, умерли совсем молодыми. Новый лорд-протектор был человеком мягким и не приспособленным к управлению страной, к тому же такой сложной, как Англия. Он проруководил меньше года и подал в отставку.
Протектораты
Оливер Кромвель (1653–1658).
Ричард Кромвель (1658–1659).
А в Англии тем временем набирали силы сторонники реставрации монархии и возвращения на трон Карла Второго. В итоге в мае 1660 года Карл Стюарт, получивший письменное приглашение парламента вернуться и взять управление королевством в свои руки, прибыл в Дувр и проследовал в Лондон, где был встречен радостными криками толпы.
Каков же он был, новый король Карл Второй? Тридцатилетний мужчина, неженатый, но весьма любвеобильный (достоверно известны имена по крайней мере 17 его любовниц, от которых имелось 13 внебрачных детей). Очень высокий, почти 1 м 90 см, но худой и выглядящий старше своих лет, рано начавший седеть. Что ж тут удивительного? Поживите-ка в изгнании без денег – узнаете, каково это. Карл Второй был расчетлив, коварен, не верил в порядочность и был убежден, что любой человек действует в первую очередь в собственных интересах. Не отличался избыточной жестокостью и кровожадностью, примерно наказал в основном тех, кто непосредственно участвовал в вынесении смертного приговора и казни его отца, короля Карла Первого, остальным же объявил амнистию и освобождение от уголовной ответственности. Государством немножко поруководил, но быстро соскучился. Надоели ему все эти заседания, документы… И вообще как-то неинтересно пользоваться властью, которую так существенно урезали: по новому порядку король много чего не имел права делать, даже арестовать никого не мог без согласования с парламентом. После Первого и последующих протекторатов папы и сына Кромвеля сидеть на троне стало крайне неудобно, со всех сторон поджимали конституция и парламент. Ну и хватит, пожалуй, о политике, а то мы до личной жизни короля все никак не доберемся.
Невесту Карл Второй выбрал с умом, дальновидно. Ею стала португальская инфанта Екатерина Браганца. Инфантина матушка, в те годы стоявшая у руля Португалии и выполнявшая функции регентши, предложила весьма аппетитное приданое: 800 000 фунтов стерлингов плюс Бомбей и Танжер, а вдобавок английские купцы получали преимущественное право торговать на всей территории Португальской империи, что, согласитесь, немало, если учесть постоянную конкуренцию со стороны голландских торговцев. В общем-то, за такое приданое можно и на крокодиле жениться. А Екатерина Браганца все-таки не совсем крокодил, у нее глаза красивые и во всем остальном ничего особенно отталкивающего нет. Хотелось бы, конечно, получше, но для королевских брачных союзов красота – не главное.
К моменту женитьбы Карла его тогдашняя фаворитка, замужняя дама Барбара Палмер, была на сносях (естественно, не от мужа). Королю хватило нахальства официально представить ее супруге, отчего несчастная Екатерина в буквальном смысле лишилась чувств. Натурально в обморок упала от подобной наглости. Она прекрасно знала, кто такая Барбара Палмер и почему у нее такой большой живот. Еще до официального представления Карл поставил жену в известность, что леди Барбара будет ее фрейлиной при спальне, но Екатерина возмутилась и ответила отказом. Думала, что на этом все и закончится. Ан нет, не закончилось. Потому и обморок. Ведь по протоколу оно как происходит? Король приводит «леди опочивальни», представляет ее, а королева должна приветливо улыбнуться и пригласить даму к должности. Король привел – а королева ни в какую не приглашает. Оправилась от обморока и рыдает, молнии глазами мечет, а заветных слов не произносит. Пришлось приглашать первого министра, чтобы тот выступил посредником и как-то утряс ситуацию. Екатерина вынуждена была уступить.
Знаете, кто такая Барбара Палмер? Палмер-то она по мужу, а вот по рождению – Барбара Вильерс. Да-да, именно. Она – внучатая племянница Джорджа Вильерса, герцога Бекингема, фаворита королей Якова Первого и Карла Первого.
Самое обидное, что Екатерина Браганца полюбила своего мужа. Очень хотела ему угодить, исправно беременела, но отчего-то не донашивала. Ни одной удачной беременности у нее не получилось. А король все менял и менял подружек… Одна из них, необыкновенно красивая и столь же недалекая умом, по имени Фрэнсис Стюарт, даже стала моделью, запечатленной на английских монетах.
Двор при Карле Втором весьма напоминал двор его дедушки Якова Первого: здесь царили распущенность, разврат и расточительство. Ну как тут снова не вспомнить поговорку о природе, отдыхающей на детях и отыгрывающейся на внуках! У короля образовались три самых близких друга, с которыми он и тусовался, как правило, в апартаментах своей очередной любовницы. Два имени из трех мы называть не станем, чтобы не отягощать вашу ленивую память, но третье все-таки обозначим: Джордж Вильерс, герцог Бекингем. Ага, попались?! Да-да, родной сынуля все того же, предыдущего, Бекингема, которого Фельтон зарезал. Когда папу убили, малышу было всего 7 месяцев. Он рос при дворе вместе с принцем Карлом, был его близким дружбаном и даже какое-то время сопровождал во время скитаний по Шотландии. Теперь же, когда все наладилось, молодой Бекингем посвящал свои силы в основном тому, чтобы вместе с остальными дружками сочинять похабные стишки и рассказы. Может, связь Стюартов с Бекингемами носит такой же наследственный характер, как связь Тюдоров с Говардами и Сеймурами? Как знать…
Если появление вернувшегося из изгнания короля вызвало восторг, то уже через пару лет стало понятно: надежды не оправдались. При Кромвеле-то, оказывается, было куда лучше! А теперь государственные доходы тратились непонятно на что, а сам король целыми днями играл в карты и проигрывал колоссальные суммы. Заниматься вопросами управления страной Карл Второй не хотел, меж тем как происходящее требовало внимания и принятия решений. С внешней политикой все непросто, а тут еще эпидемия чумы, и только в одном Лондоне умерло около ста тысяч человек. Не прошло и года – новая беда: печально известный лондонский пожар, бушевавший три дня и уничтоживший пять шестых города. Недовольство неэффективным правлением нарастало, и пришлось пожертвовать первым министром, сделав его стрелочником, ответственным за все провалы. Ну ладно, главного чиновника Карл Второй прогнал, а дальше как? Теперь король должен сам за все отвечать, сам решать и сам править как захочет.
Вполне логично, что Карл завел себе другого первого министра, потому как «править и решать» он не любил и не умел. Кого? Ну, догадайтесь с трех попыток. Правильно, Бекингема, который на тот момент имел чин всего лишь королевского конюшего. Конечно, товарищ по детским играм, конечно, сражался бок о бок с королем и даже частично делил с ним тяготы изгнания, но… В один момент из конюшего в первого министра – это уж как-то, согласитесь, чересчур. Впрочем, приснопамятный Роберт Дадли, милый друг королевы Елизаветы Первой, тоже начинал свое возвышение с должности конюшего. Теперь же вчерашний автор скабрезных стихотворений стал крупным государственным деятелем. Король обсуждает с ним все важные вопросы, а иностранные посланники обращаются к Бекингему за консультациями перед тем, как явиться на аудиенцию к монарху. Вот они, причуды жизни при королевском дворе!
