Мгновение спустя, когда грузовик угрожающе накренился, Хэл рывком выпрямился и упал на противоположную дверь, удивившись, что за шутку сыграла с ним гравитация. Никто не слышал, как он пробормотал:
– Где это я?
* * *
Толпа обедающих в «Джиоджиниз Ристоранте» поредела. Шестеро Шейдекеров отодвинули стулья, собрали свои вещи и ушли. Они совершенно измучили официантку Саванну Барнс дополнительными заказами, постоянно требуя то напитки, то десерты. Счет давно перевалил за две сотни, но Саванна улыбалась и оставалась вежливой.
Другой официант, Джордан, заболел и предупредил об этом в последнюю минуту. Это означало, что количество столиков, которые ей придется обслуживать, почти удвоилось. Шейдекеры ушли, пока Саванна была занята другими заказами. Она поняла, почему они так спешили, когда с подносом под мышкой вернулась к опустевшему столику и посмотрела на оставленный чек. В графе «чаевые» над кудрявой подписью Джорджа Шейдекера стоял прочерк. Саванна заметила у подсвечника мелочь – доллар и тринадцать центов, если вычесть затесавшийся туда канадский десятицентовик.
По замыслу дизайнера освещение в «Джиоджиниз» даже утром было приглушенным, но в глазах у Саванны буквально потемнело. Она зажмурилась и на мгновение застыла на месте. Поднос выскользнул из рук и с грохотом упал на пол, напугав посетителей.
Она бросилась к ближайшему столу и схватила тарелку с фрикадельками и спагетти, которые пожилая женщина уже собиралась посыпать пармезаном. Вилка упала на пол. Женщина воскликнула:
– Мисс, почему вы забираете мой обед?!
Когда она выбралась из-за стола, чтобы остановить официантку или позвать управляющего, Саванна уже распахнула двери и вышла из ресторана.
Она прошла через всю стоянку, неся на вытянутых руках исходящую паром тарелку со спагетти и фрикадельками, и наконец заметила старшего Шейдекера за рулем белого внедорожника. Машина выглядела так, словно ее полгода не мыли. Увидев Саванну, Шейдекер вытаращил глаза, поспешил завести двигатель, и машина с ревом направилась к выезду со стоянки. Саванна метнулась вперед и швырнула тарелку в лобовое стекло.
Паста и соус маринара прилипли к стеклу, закрывая водителю обзор. Фрикадельки скатились на капот. Шейдекер включил «дворники», но не остановился, и Саванне пришлось отскочить в сторону. Внедорожник ворвался в поток машин, вызвав какофонию гудков и визг тормозов, пересек разделительную линию и выскочил на обочину, задев скамейку и сшибив урну.
Саванна ждала, что Шейдекер вернется, чтобы наорать на нее, пригрозить, что подаст в суд, нажаловаться начальству. Она стояла и ждала, сжимая в кулаке нож для стейка, но грязный внедорожник продолжал удаляться от «Джиоджиниз» на скорости, значительно превышавшей разрешенную.
Саванна моргнула от яркой вспышки, увидела нож в своей руке и пошла за машиной по следу из спагетти и фрикаделек, ведущему к Куинз-лейн. Управляющая несколько раз громко окликнула ее по имени и, отчаявшись получить ответ, крикнула:
– Саванна! Да что на тебя нашло?!
Официантка повернулась к ней.
– Дина?.. В чем дело?
* * *
На городском рынке парикмахер Гейб Лонгли свернул к фруктово-овощному ряду и, захватив корзину для покупок, направился к отделу с органическими продуктами. Остановившись перед персиками, он хмуро покосился на зависшее над ними облако довольных мошек и задумался – не поискать ли что-нибудь другое.
Внезапно свет над его головой начал жужжать и мигать.
Гейб моргнул, в глазах потемнело.
Он отшвырнул пустую корзину, наклонился, сгреб персики обеими руками и сбросил на пол. Как будто кто-то перевернул бассейн с мячиками в детском кафе, только персики, в отличие от мячей, не подскакивали.
Невозмутимо насвистывая только что придуманный мотивчик, Гейб вприпрыжку поскакал вдоль прилавков, сбрасывая на пол горы яблок, апельсинов, дынь и всего, что только могло катиться.
* * *
Примерно в километре от рынка Чак Уэйкли, сантехник на пенсии, выронил поводок своего бульдога Дигби и уставился в наполовину открытое окно старого фургона, украшенного выцветшим изображением дракона или морского змея.
Почувствовав, что с хозяином что-то не так, Дигби заскулил и попятился.
Чак залез в фургон и завел двигатель, соединив провода, хотя прежде не владел этим полукриминальным навыком. Бросив растерянного Дигби на тротуаре, он тронулся с места и стал ездить вдоль машин, стоящих у тротуара, пытаясь сбить как можно больше боковых зеркал и начисляя себе очки за каждую взвывшую сигнализацию.
Дигби трусил за ним, стараясь не терять из виду удаляющийся фургон. Машина свернула за угол, Дигби залаял и, волоча за собой поводок, помчался за ней.
Глава 8
Сэм и Дин вышли из лифта на первом этаже окружной больницы и направились к выходу. Дин молчал. Наверное, пытался решить, подтверждает ли то, что произошло с Нэнси, теорию о заговоре ведьм. Нэнси вроде бы не контролировала свои действия с того момента, как остановила машину, и до прыжка с эстакады. Но следовало учитывать и то, что, возможно, она просто не хотела признаваться в том, что пыталась покончить с собой. Сэм не был психиатром, но интуиция подсказывала ему, что Нэнси говорила правду – она не собиралась себя убивать. И у нее не было явных врагов ни в личной жизни, ни на работе – никого, кто желал бы ей зла. Из тех, кто не контролировал себя, а теперь ничего не помнил, Нэнси попала в самый серьезный инцидент, и можно было предположить, что она и есть главная мишень, а другие происшествия лишь создают дымовую завесу.
Сэм обратил внимание на то, что боль, кажется, возвращает пострадавшим память. Дин заметил это еще на примере мужчины, бившегося головой о стекло закусочной. Теперь то же самое произошло с Нэнси – боль в сломанных ребрах заставила ее вспомнить обо всем.
Еще Нэнси сказала, что не чувствовала эмоциональной связи с происходящим и ничего не ощущала до прыжка с эстакады, будто кто-то украл ее чувства, оставив лишь подавленные зрительные воспоминания – нечто вроде записи событий, сделанной подсознанием. Нэнси выпала из реальности, потому что по пути не работу все было предсказуемо, ее окружало все то же, что и каждый день. Однако, в отличие от человека, который не может вспомнить здание или перекресток, мимо которых ездит семь дней в неделю, мозг фиксирует все, превращая эту информацию в визуальный белый шум.
Возможно, память жертв была подавлена преднамеренно, размышлял Сэм. Или же сознание почему-то перестало фиксировать их действия.
– Дин, а что, если пострадавшие ничего не помнят, потому что не они совершали эти действия?
– Что? – Дин остановился и посмотрел на него. – Кто-то занял их место? Двойники? Значит, мы все же не отметаем одержимость ангелами?
