– Вырубился от шока и потери крови, – сказал Грубер. – И допросить его я не смог.
– Но ты ведь не поэтому звонишь?
– Нет, – признался Грубер. – Я нашел записи с камер наблюдения и хочу показать их тебе и твоему напарнику.
– И что там?
– Думаю, лучше, если вы сами это увидите.
– Будем через пятнадцать минут, – сказал Сэм. – Максимум тридцать.
Он постучал в дверь ванной, вода в душе перестала шуметь.
– Чувак, ты уже вымылся! – крикнул Дин. – Нашел что-нибудь?
– Нет, – ответил Сэм. – Грубер хочет что-то нам показать.
Дин завернулся в полотенце и открыл дверь.
– И что там?
– Записи с камер наблюдения.
– Это что, срочно?
– Похоже на то.
– Я тебя подброшу, – сказал Дин и снова закрыл дверь.
– А тебе самому разве не интересно?
– Не в этом дело, – пояснил Дин через дверь. – Я хочу поговорить с другими жертвами блэкаута.
– У тебя появилась новая идея? – спросил Сэм, закрывая ноутбук.
– Мы что-то упускаем, – сказал Дин. – Наверняка кто-то что-то видел, слышал, пережил – и запомнил. И любой, кто тогда работал, вероятно, работает сейчас… или скоро выйдет на работу.
– Разумно.
Дин вышел из ванной и взял ключи от машины.
Рабочий день перетек в рабочую ночь, зато Сэм, по крайней мере, избавился от запаха того ведра. Когда они сели в «Импалу», чтобы позже разойтись в разные стороны, Сэм мысленно сделал пометку: не забыть отдать костюмы в химчистку.
Глава 12
Грубер встретил Сэма в вестибюле больницы и проводил к кабинету охраны. Пока они шли, Сэм спросил:
– Где дальнобойщик взял скальпель?
– Не скальпель, – поправил Грубер, – складной нож. Достал из кармана джинсов. Он его даже не простерилизовал. Как и руки, которыми полез себе в брюхо, и… Короче, неважно. Думаю, ты обойдешься без подробностей. Врач говорит, что если он не умрет от раны, стафилококк его точно доконает. Сейчас его накачивают антибиотиками.
Охранник впустил их и отправился за кофе. Грубер уселся за стол, на котором стоял компьютер. Подтащив к себе стул, Сэм сел слева и скомандовал:
– Начинай.
– Тут записи с двух камер в приемном покое, – сказал Грубер и включил обе одновременно.
Одна камера – на стене с аквариумом – была направлена на туалеты и коридор к процедурным. Другая висела за стойкой регистратуры и снимала переднюю часть холла. Время на записях совпадало, камеры зафиксировали то, что происходило до начала драки. Изображение оказалось черно-белым, без звука, но было ясно, что конфликт начался раньше, чем мужчина с волосами, собранными в хвост, и ведром встал и повернулся к Арчи Дэйвику.
– Парень с ведром – это Кэл Бонковски.
Насколько Сэм помнил, дело запахло керосином сразу после того, как содержимое ведра выплеснулось на мужчину в кожаной куртке.
– Чувак в байкерских шмотках – Оджи Миллс.
Потасовка вспыхнула, как лесной пожар после засухи. Малейшее прикосновение выводило людей из себя, они пихали друг друга, лупили кулаками, пинали. Каждый норовил дать сдачи. Вскоре весь холл превратился в поле боя. Сэм смотрел, как они с Дином пытаются разнять дерущихся, пока не пролилась кровь. Но не успевали они разнять одних драчунов, как успевали сцепиться другие. Люди душили, молотили и пинали друг друга. Это было похоже на схватку регбистов.
– Что именно искать?
– Обрати внимание на тех, кто не сдается, – подсказал Грубер. – Некоторые не останавливаются, пока не рухнут без сознания или не окажутся в наручниках. Остальные вроде бы тоже охвачены безумием, но…
– Отступают при первой возможности.
– Достаточно одного хорошего удара, крепкого пинка или разбитого носа, – подтвердил Грубер, – и они решают, что с них достаточно. Я бы назвал это нормальным поведением. Все невероятно круты, пока не получат по морде. И тогда они начинают слышать голос разума.
– Это те, кто прячется за перевернутыми стульями и столами.
– Вы с Тенчем в центре мясорубки, – сказал Грубер. – Добровольно подвергаете себя опасности. Но мне кажется, что вы были слишком близко к центру событий, чтобы видеть, что происходит с остальными.
– Значит, одни продолжали драться, а другие решили прекратить, – задумчиво сказал Сэм, – Разумное решение. Ведь все они уже были ранены или больны.
– И заметь: те, кто продолжал драться, были в худшем состоянии, чем те, кто отступил, – сказал Грубер. – Бонковски перед заварушкой едва сдерживался, чтобы не пополнить ведро.
Сэм подумал: вероятно, этими людьми управляло то, что вселилось в жителей Мойера, однако Груберу он этого сказать не мог. Он прекрасно представлял себе, чем кончится дело, если заговорить об одержимости. Поэтому он спросил:
– Тут есть какая-то закономерность?
– Я составил список тех, кто продолжал драться, и тех, кто прекратил, – сказал Грубер. – Многих я знаю. Мойер – довольно маленький городок, и я стараюсь помнить всех его жителей. О незнакомцах я навел справки, пока ждал, когда можно будет поговорить с мистером Липосакция-Своими-Руками.
– Это окружная больница, – задумчиво проговорил Сэм. – И она расположена за пределами города?
– Да.
– А самые отчаянные драчуны – из Мойера, – догадался Сэм.
– Все до единого, – кивнул Грубер. – Некоторые из прекративших драться тоже из Мойера, но большинство отсюда, из Бейкерсбурга.
– Кто-нибудь за пределами Мойера терял сознание? – спросил Сэм.
– Я узнавал, – отозвался Грубер. – И нет, никто.
– Значит, что бы это ни было, оно предназначалось именно для жителей Мойера.
– Как это вообще возможно? – спросил Грубер. – Если обвести границы города, получится не идеальный круг и даже не квадрат. Скорее длинный прямоугольник, скошенный к востоку. Невозможно распылить отраву точно в центре и ограничить ее действие так, чтобы за пределы города ничего не попало.
Сэму показалось, что на записи он увидел что-то необычное, но нужно было проверить.
– Можешь показать еще раз?
– С самого начала?
Сэм кивнул. Грубер отмотал запись к первой стычке, и Сэм снова увидел, как подначки и угрозы, которыми перебрасывались Дэйвик и Бонковски, перерастают в драку. Однако на этот раз он наблюдал за теми, кто не останавливался, пока не потеряет сознание или пока их не скрутят другие.
