Дин быстро осмотрел Дэниела Йетса: у того текла кровь из многочисленных ран, но большинство из них были неглубокими. Там, где тени оставались внутри его тела, они не затвердели под ультрафиолетовым светом. Так что не было никаких внутренних повреждений, по крайней мере, физических. Дин понятия не имел, как одержимость множеством теней и их попытки захватить контроль над телом скажутся на психике. Если Йетсу повезет, он ничего не вспомнит.
Сэм помог Груберу подняться на ноги. Собрав оружие, Дин повел всех к дому, обходя открытые подземные камеры. За ним шел Грубер – рядом с детьми, положив руки им на плечи. Замыкал шествие Сэм, который нес на руках тело Бонни Ласситер.
Когда все собрались в передней части дома, Винчестеры вернулись в кухню за Сьюзен Йетс и шефом Хардиганом. Несмотря на то что они потеряли много крови, оба продолжали цепляться за жизнь. Сэм вынес Сьюзен, стараясь не задеть ее рану. Закинув руку Хардигана себе на плечо, Дин обхватил шефа за пояс и поднял его на ноги. Это вызвало вспышку боли, Хардиган стиснул зубы и зашипел, сыпля всеми проклятиями, которые узнал за свою долгую жизнь. Когда Дин опустил его на тротуар, старик потерял сознание.
Грубер вызвал «скорую помощь» и, кажется, был уверен, что она приедет задолго до полуночи. Теперь, когда тени исчезли и наступление хаоса остановилось, объединенные силы полиции Мойера и Бейкерсбурга, наконец, смогут навести в городе порядок.
Дин уставился на ветхий дом, памятник утраченным мечтам, место массового убийства и заправочную станцию для десятков злобных духов.
– Барри был прав.
Сэм кивнул.
– Да.
Они считали, что все тени побеждены, но что, если некоторые бежали до или сразу после финальной битвы? Вряд ли задержавшиеся на этом свете живые тени долго протянут после того, как дом будет уничтожен.
В небольшом сарае на заднем дворе Дин нашел пару канистр с бензином для газонокосилки. Он облил бензином основание дома и лестницу из кухни на второй этаж, вышел на улицу и поджег дом. Сэм взял вторую канистру, пачку газет и спички и сжег то, что осталось от карцеров.
Они ждали «скорую» и смотрели, как горит дом.
Сэм опустился на колени рядом с Итаном, который пристально глядел на пламя, и сказал:
– Прости за твой дом, Итан.
– Так ему и надо, – ответил мальчик.
Он повернулся спиной к дому и взял сестру за руку.
Пока бушующее пламя пожирало ферму, Дин смотрел на огонь, задаваясь вопросом: возможно, стоит раскопать братскую могилу и сжечь неопознанные останки?
«А зачем? Мы ведь не найдем те двадцать три, которых отправили родственникам».
В конце концов Дин решил, что это лишнее. Люди-тени не были настоящими призраками. Похоже, ультрафиолетовый свет и соль исключают возможность их возвращения.
Ненасытный огонь пожирал старое дерево и ветхую черепицу, плавил стекло и превращал все на своем пути в золу и пепел. И когда пламя разгорелось еще ярче, самые темные тени побледнели и исчезли навсегда.
Глава 37
В ту же ночь, когда дом общины Вольного Народа сгорел дотла, Сэм и Дин вернулись в мотель и стали ждать, когда радиочасы покажут двадцать три часа пятьдесят девять минут, а затем наступит…
…полночь.
– Пока вроде ничего, – сказал Дин.
Шестьдесят секунд спустя Сэм с облегчением выдохнул:
– Все чисто.
Живые тени исчезли, полуночные блэкауты прекратились.
– Жизнь в Мойере приходит в норму, – проговорил Дин, сам не зная, вопрос это или утверждение.
Многие пострадали, некоторые погибли. У слова «норма» теперь будет много оттенков. Как у теней.
– Невероятно… – сказал Сэм. – Вся эта энергия, которая высвободилась несколько десятков лет назад и столько времени ждала, затаившись… И вдруг все они пробудились и вернулись к жизни единственным доступным им способом.
– Устроив жителям города поездку с ветерком, – кисло заметил Дин. – Такие развлечения не по мне. Что бы им не пришлось пережить много лет назад, они не имели права так поступать с другими.
Сэм кивнул.
– Я думаю, они все тронулись умом, – сказал он. – Но большинство из них – за исключением тех, кто был слепо предан Калебу, – большинство в конце концов сделали правильный выбор. Поступили как надо и ушли.
– Могли бы и побыстрее с этим разобраться, – сказал Дин и снова посмотрел на часы: – Готов к долгой ночной поездке в бункер или?..
– Может, завалимся спать? – предложил Сэм. – Номер оплачен.
– Спать так спать, – сказал Дин, сдерживая зевоту.
Снова получив контроль над своим разумом, он почувствовал, как напряжение покидает тело. Наступил полный упадок сил. Дин уснул, не думая о тенях, населяющих темноту. Но в его снах уличные фонари отбрасывали ультрафиолетовые лучи и у всех автомобилей вместо фар были стробоскопы.
Грубер позвонил Сэму утром и попросил заехать в полицейский участок за свежими новостями. Дин забеспокоился, не узнал ли он, что они не совсем из ФБР, но, судя по голосу, Грубер был в прекрасном настроении.
Он выглядел так, словно не спал всю ночь: лицо было бледным, под глазами появились темные пятна. Его рану зашили, повязка закрывала почти всю голову.
– Разве ты не должен быть в больнице? – удивился Сэм.
– Я там был, – нахмурился Грубер. – Достаточно долго, чтобы наложили швы. Хотели меня там оставить, понаблюдать. Но я обещал, что вернусь сегодня, и пусть наблюдают сколько влезет, пока я буду отсыпаться.
– Ты хотел нас видеть? – спросил Сэм.
– Во-первых, хочу поблагодарить за помощь. Сомневаюсь, что без вас нам удалось бы пережить последние сутки. Не думаю, что когда-нибудь до конца пойму, что, черт возьми, это было, но все закончилось, и я рад.
– Мы просто делали свою работу, – сказал Дин.
– Вы сделали больше, чем требовал долг, – возразил Грубер. – Так что я позвал вас сюда… Подумал, что вы заслужили право узнать новости. К счастью, шеф не помнит, как я дал ему по морде после того, как он выстрелил в меня из тазера. Но думаю, он не обиделся бы, учитывая обстоятельства.
– Конечно, – сказал Сэм.
– Он решил, что с него хватит, – сообщил Грубер. – Да, старикан еще крепкий и пережил скверное ранение в живот, но теперь он официально уходит в отставку.
– А что со Сьюзен и Дэниелом Йетс? – спросил Дин. – И с детьми?
– Сьюзен потеряла много крови, – сказал Грубер. – Слаба, как котенок, но поправится. Порезы у Дэниела неглубокие, но он все еще оглушен битвой, бушевавшей у него в голове. Опять же, не буду притворяться, будто понимаю, что происходит. К счастью, все его воспоминания в дырах, как швейцарский сыр. Он не помнит ни как ударил Сьюзен ножом, ни как угрожал Итану и Адди.
