* * *
– Отпусти меня, – крикнула я и стукнула Бастиана по руке. – Ай! Ты делаешь мне больно!
Однако он тащил меня дальше. Я чувствовала его гнев, но плетения парня уже не были опасными и темными.
Он крепко держал меня за руку, и я изо всех сил старалась приноровиться к его шагу, так быстро он отдалялся от гостиной.
– Да в чем дело? – воскликнула я, упираясь пятками в толстый восточный ковер, покрывавший мраморный пол.
Бастиан неожиданно рванул меня к себе. Я этого не ожидала и врезалась в него.
– Ай, – повторила я, прижимаясь к нему. – Черт возьми, да ты можешь объяснить, что…
– Ты знаешь, что происходит, – проворчал он и усилил хватку, хотя она и без того была очень жесткой. – Я это вижу – ты точно знаешь, что сейчас происходит! Скажешь, я не прав? – Каким же ледяным в этот момент стал его взгляд…
– Ничего я не знаю, – возразила я, тщетно пытаясь освободить руку.
– Ты лжешь! – Бастиан прижал меня к стене и опасно приблизился ко мне. – Я же вижу, что ты лжешь – не забывай об этом!
– Да как я могу об этом забыть? – фыркнула я и рванула руку на себя, заставляя тем самым Бастиана подойти еще ближе. Я сердито посмотрела на него. – Ты же постоянно демонстрируешь свою власть надо мной. Ты же у нас великий хранитель кольца!
– А ну хватит! – прорычал Бастиан. – Я не хочу больше ничего слышать! Просто объясни нормально, что здесь происходит. И не делай вид, что ты ничего не знаешь. – Его злой взгляд причинял еще более сильную боль, чем грубая хватка.
Опять мне с ним бороться. Его дыхание полоснуло меня по шее, и его волосы щекотали меня, так близко он подошел ко мне.
– Я ничего не знаю! – повторила я, выпячивая подбородок вперед. – Но, может быть, это…
– Ну, что это? – настаивал он. – Договаривай!
– Да я бы давно тебе все рассказала, но ты меня вечно перебиваешь! Я понимаю, ты злишься, но…
Он ударил кулаком по стене.
– О, тут ты чертовски права! Я злюсь! Скай мертва! Потому что у меня не хватило сил, чтобы спасти ее. Так скажи теперь, почему у меня не было сил вернуть ее? Почему я больше не чувствую ярости?
– Сейчас все объясню! Когда ты сказал, что больше не чувствуешь ярости, я вспомнила о том, что сказал мне тогда отец.
– Так, и что же он сказал? – торопил меня Бастиан.
– Он сказал – и я потом прочитала об этом в книге Оуэна, – что первых хранителей колец настигло проклятие, когда они надели кольца из виталинариума. Он считает, что не вы контролируете силу колец, а кольца контролируют вас. И, по-моему, в этом есть смысл, тебе не кажется?
Я говорила быстрее, чем обычно, чтобы успеть выговориться, прежде чем Бастиан снова перебьет меня. Он гневно сузил глаза, ему явно очень не нравилось то, что он услышал.
– И что сделал твой отец?
Я тяжело вздохнула.
– Он считает, что ярость исчезнет, как только виталинариум снова расплавится в оправе, – сказал я, тщетно пытаясь найти понимание в его холодном взгляде. – Он говорит, что это может снять с вас проклятие. Тогда вам больше не придется забирать у людей плетения души, сердца и воспоминаний, – я попыталась улыбнуться. – Это ведь хорошо, правда?
– Хорошо? – недоверчиво спросил Бастиан и отпустил меня. Он сделал большой шаг назад и недоверчиво посмотрел на меня. – Хорошо? – презрительно повторил он и покачал головой.
Его холодный взгляд причинял страшную боль. Я была уверена, что он понимает, что причиняет мне боль, и поэтому отчаянно схватила его за руку.
– Ты говорил, что чувства опасны для хранителя колец. Говорил, что не может быть никаких Нас, потому что твоя ярость всегда будет угрозой для нас обоих, – всхлипнула я, прижимая его руку к своему сердцу. – Я знаю, сейчас не самая простая ситуация, но может быть… – Я заставила его посмотреть мне в глаза. – Может быть, если ярость исчезнет, у нас наконец появится шанс быть вместе, Бастиан, потому что я люблю тебя! Тристан пытался разрушить то, что я чувствую, но я люблю тебя так сильно, что никто никогда не смог бы сломать это. – По щекам побежали слезы, потому что, хотя я говорила сейчас искренне, взгляд Бастиана по-прежнему оставался холодным. – Ты не понимаешь? – беспомощно прошептала я. – Ты мог бы освободиться от проклятия, и мы могли бы быть вместе.
Он молча высвободил свои руки из моих, развернулся и пошел прочь. А я так и осталась стоять, горько рыдая. Мои надежды рушились. Все, чего мне хотелось в тот момент, – это любви. Его любви. Но он меня оставил.
– Бастиан! – отчаянно закричала я и бросилась за ним. Я схватила его за руку и встала перед ним. – Ну скажи хоть что-нибудь, – прошептала я, ища в его чертах какое-то оживление.
– Я тебя не виню, – сказал он, глядя мимо меня. – Правда. Но наступил момент, когда нет возврата. – Теперь он все же посмотрел мне в глаза. – Нет никаких Нас. Не может быть никаких Нас. – Он поднял руку, чтобы я его отпустила, и оттолкнул меня от себя. – Слишком часто мы ошибались. Я люблю тебя, Эбби, но вместе нам не быть. Цена слишком высока. – Он отвернулся, и его следующие слова прозвучали почти неслышно: – Лучше все забыть.
Здесь вы не нужны
Бастиан пытался собраться с мыслями. Его мир перевернулся с ног на голову. Он разом потерял все, что когда-либо представляло для него ценность. И ему это не казалось, это действительно было так.
Прав ли будет Джек Вудс в своих предположениях? Действительно ли после того, как виталинариум переплавят в оправе, непреодолимый голод тенеходцев навсегда исчезнет? Что, если он потерял силы в бездне тени как раз таки потому, что в тот самый момент кольцо души было уничтожено? Значит, он и в тенях больше не сможет ориентироваться? Если так, то это бы все объяснило. И одновременно с этим превратило бы случившееся в полную катастрофу.
Он вернулся в гостиную, не обращая внимания на всхлипывания Эбби, которая осталась позади него в коридоре. Она говорила, что любит его, а потом безо всяких колебаний уничтожила его. И хотя он тоже любил ее, любил больше, чем кого-либо другого, он чувствовал, что не сможет смотреть ей в глаза, не вспоминая о том последнем поцелуе со Скай. Ему казалось, что в этот момент его чувства слились воедино с чувствами Скай и Эбби. Как будто их втроем соединило то бесконечное горе. Сейчас ему тоже было очень больно. Слезы Эбби разбивали ему сердце. Он испытывал страшную боль, что не смог собраться с духом, чтобы, несмотря ни на что, просто обнять ее и подобрать слова утешения. Он очень любил ее. Но в сложившейся ситуации одной только любви просто недостаточно. Он любил ее и при этом не мог себе представить, что когда-нибудь снова обнимет ее и поцелует.
– Бастиан, – окликнула его Викки. – Может быть, ты объяснишь нам, что происходит, – попросила она, подходя к нему. Ее светлые волосы растрепались, щеки побледнели, губы дрожали, она то и дело заламывала руки, а от ее привычной величавой и гордой осанки не осталось и следа.
