«Я видел в ее душе, что она ввергнет наш мир в хаос», – сообщил ему когда-то по секрету Бастиан. И это оказалось правдой. Мир сейчас действительно в большой опасности. Тени превратились в хаос. На ком в самом деле лежала вина за это?
Оуэн вышел из бездны и посмотрел на вход в Даркенхолл. Солнце только что взошло, и уже скоро должны начаться занятия. Он скользнул в тень деревьев ко входу и через мгновение оказался уже у двери. Сейчас для него важно как можно чаще заходить в тени, потому что для того, чтобы навести порядок, ему вначале нужно ослабить плетения, которые он забрал у Эбигейл. На мгновение он и сам себе удивился, что в этот раз поступил так опрометчиво. Оуэн перебирал ее воспоминания, но поглощал только те, что имели пастельно-синие оттенки. Те воспоминания, которые ей самой было бы не жалко отдать. При этом его манили совсем другие воспоминания. Недавние воспоминания о Бастиане, о Тристане, о нем самом, когда он взял ее с собой в катакомбы. По сути, эти воспоминания тоже нежелательно оставлять. Но все же оставил, потому что, нравилось ему это или нет, Эбигейл Вудс обладала бо́льшим могуществом, чем он думал. Золотые плетения ее кожи и умение держать под контролем даже хранителю колец могли еще пригодиться. Поэтому он сдержался. Проигнорировал свой голод по ее сверкающим бирюзовым воспоминаниям о событиях последних недель. Возможно, это и к лучшему, потому что он все же ощущал в себе разрушительную силу ее воспоминаний, хотя и до этого не раз поглощал бирюзовые воспоминания.
А еще Оуэн теперь знал, почему Бастиан не может и не хочет ее забыть. Эбигейл Вудс была могущественным существом – и это произвело впечатление даже на него. Он уже сейчас знал, что в общей летописи, начатой еще его предками, ей будет посвящено немало страниц. Да, ему точно будет что о ней рассказать.
Но прежде он должен выполнить свою задачу: навести порядок. Заставить мир забыть о том, что существовали врата света, виталинариум и даже хранители колец. Этим его семья занималась на протяжении многих поколений.
И вот почему Оуэн прибыл сюда. Он поднял руку и постучал в дверь кабинета директора. Не дожидаясь ответа, он вошел внутрь.
– Доброе утро, миссис Тремблэй, – вежливо поздоровался он, затем снова быстро выглянул в коридор и, убедившись, что там никого нет, решительно закрыл за собой дверь. – Нам нужно кое-что обсудить.
Спиной к стене
Такое странное чувство – снова быть наедине с Бастианом. Он шагал рядом со мной, его рука время от времени касалась моей, когда дорожка становилась слишком узкой. Мы вышли из такси в соседнем квартале и затем прошли немного пешком, и вот во второй раз за последние несколько часов я подошла к дому миллиардера Зака Морана. Но сейчас охранников Морана предупредили о возможной опасности. Пройти через ворота уже явно было нельзя.
– Войдем через главный вход, нас сразу заметят, – задумчиво проговорил Бастиан, и я усмехнулась. Прямо мысли мои прочитал.
– Я тоже только что об этом подумала, – призналась я, пиная камешек с дороги. – Но как же тогда?
Бастиан остановился. Он почесал затылок и посмотрел на меня.
– Не знаю, Эбби. Сейчас ведь светло. Нас все увидят. Незаметно проникнуть в дом у нас не получится.
Я задумчиво кивнула.
– А тени? – спросила я, хотя тут же пожалела о своем вопросе. Лицо Бастиана помрачнело, и взгляд его стал жестким.
– Да я бы с радостью, – угрюмо заметил он. – Но, как ты знаешь, моя сила… Ее больше нет.
По его голосу я поняла, что он по-прежнему злится на меня. Что ж, я это заслужила.
– Ладно, значит, и тени отпадают, – застонала я и беспомощно развела руками. – Но что тогда? Главный вход – не вариант. Тени – тоже. Так что же тогда делать? Просто перелезть через стену?
Бастиан нахмурился.
– А почему бы и нет.
– Может, потому что эта чертова стена высотой в сотню метров?
Бастиан фыркнул.
– Да ладно, тут метра три максимум.
– Три или сто, не важно! Мы все равно не сможем перебраться!
Мимо нас проехала машина, и Бастиан схватил меня за руку, развернув так, что я оказалась спиной к проезжей части.
– Как ты думаешь, Моран придет сюда? – спросила я и подумала об отце. Узнал бы он меня сейчас, если бы случайно проезжал здесь? Я тут же поспешно накинула на голову капюшон, пряча фиолетовые волосы, и попыталась прогнать мысль о том, что могло бы произойти. Он не знал меня.
– Возможно, не обязательно Моран, – ответил Бастиан на мой вопрос и пожал плечами. – Но кто знает, сколько людей он решил на нас натравить.
Я посмотрела Бастиану в глаза, и мое сердце забилось быстрее. Он все еще держал меня за руку, как будто забыл отпустить.
– Да-да, верно, – пробормотала я, даже не понимая, о чем мы только что говорили. Я чувствовала только тепло его кожи, знакомое прикосновение его руки, сжимающей сейчас мою, и мой пульс участился, когда он как бы случайно переплел свои пальцы с моими.
* * *
Он машинально схватил Эбби за руку. Видимо, уже выработался рефлекс. Не что иное, как внутреннее побуждение, которому он поддался. И теперь он не мог заставить себя отпустить ее снова. Нежно провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони и тут же увидел, как изменились ее плетения. Пурпур мгновенно разгорелся, и ему уже не хотелось ничего другого, кроме того, чтобы этот теплый цвет коснулся его собственного сердца. Но Скай все уничтожила. Он не мог чувствовать любовь. Мог только помнить, как он себя тогда чувствовал. И когда он думал об этом, то понимал, как ему этого не хватает сейчас. Он посмотрел на Эбби, и она слегка приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать. Но так ничего и не сказала. И он тоже. Он смотрел на ее лицо. Такая маленькая и уязвимая… Пурпурные плетения смешивались с бирюзовыми, и он знал, что сейчас она, как и он сам, думает о том, что было между ними. Она хотела поцеловать его, это он прочитал в ее взгляде.
И впервые в жизни он ощутил желание, никак не связанное с голодом и яростью его наследства. Ему захотелось просто прижаться губами к ее губам и вкусить ее преданность. Он даже сам на миг испугался такого смелого желания. Подумать только – он может сделать это, не представляя для нее никакой опасности. Он не стал бы забирать ее плетения. Не отнял бы у нее ничего, что он сам не мог бы контролировать. Он бы просто поцеловал ее. Однако это тут же напомнило бы ему и о Скай. О моменте, когда он поверил, что они с Эбби на миг стали одним целым. Поцелуй Эбби принес бы боль, и высохшая пустынная почва его истерзанного сердца не расцвела бы от этого снова. Слишком много всего произошло. И потому он с сожалением разжал пальцы и чуть отступил. Дальше от губ, которые так манили его, дальше от ее пурпурных плетений.
– Давай перелезем через стену, – сказал он и взъерошил себе волосы. От него не ускользнуло, что Эбби явно было не по себе. Не ускользнуло от него и то, что она по-прежнему смотрела на его губы. А еще он заметил, что темные плетения душевных терзаний тут же заскользили снизу вверх по ее пурпурным сердечным плетениям, словно желая задушить их.
