Кровь снова хлынула ему в горло, и он опять закашлялся. Он кашлял, кашлял, но вдохнуть никак не получалось. В панике он весь сжался, топнул ногами, и стул опрокинулся набок. От удара об пол в глазах на миг потемнело. Он сплюнул кровь и наконец смог снова судорожно вдохнуть.
* * *
– Он умирает! Ты что, не понимаешь? – кричала я Бастиану, обращаясь при этом ко всем присутствующим в подвале. Неужели всем было настолько наплевать на Тристана?..
– Ты думаешь, я этого не вижу? – перебил меня Бастиан и схватил за плечи. – Речь о моем родном брате, черт побери! Думаешь, мне все равно, что с ним будет?
– На этом все закончится, если только ты сделаешь то, что мы просим, – возразил мой отец. В детстве этот голос дарил мне столько безопасности и любви, а сейчас я едва не задыхалась, слыша его.
– То, что вы требуете, – чистейшее безумие! – гневно воскликнул Бастиан. – Ни один человек не имеет права открывать врата света! Никогда!
– Значит, твой брат умрет, – пожал плечами папа.
Внутри меня все сжалось. Нет, мы не могли позволить Тристану умереть! Я повернулась к Бастиану, ища понимания в его темно-синих глазах. Сколько же в них сейчас было отчаяния… Я чувствовала страх Бастиана. Он поджал свои красивые губы, а на лице не осталось ни кровинки. Его челюсть чуть дернулась, когда Джек снова заговорил каким-то скучающим тоном:
– Не я несу ответственность за жизнь и смерть этого мальчика. Вы не хотите отпустить его? – он усмехнулся. – Тогда верните его. – Он взял пистолет и снова выстрелил в Тристана.
– Нет! – мой испуганный крик смешался с потрясенным вздохом Бастиана и булькающим хрипом боли Тристана. Я вскинула руки, и волна золотистой энергии швырнула отца вместе с оружием через весь подвал. При этом он с размаху врезался в миллиардера и сбил его с ног.
Мое сердце колотилось так, что уже приготовилось выпрыгнуть из груди. Такого я никогда прежде не испытывала. Я могла и не смотреть на себя, чтобы понять, насколько вся преобразилась. Я чувствовала золотую силу в кончиках пальцев, ощущала ее во всем теле, как тонкую электрическую сеть. Даже видимость немного изменилась.
Мне казалось, что между каждым ударом моего сердца проходят часы. Часы, когда весь мир затихает. Мои чувства настолько обострились, что я могла сосчитать отдельные волосинки, когда прядь волос упала мне на лицо.
«Я все контролирую!» – кричало все внутри, и мне отчаянно хотелось, чтобы все так и было.
«Во время нашего первого поцелуя я увидел в темных глубинах твоей души, что ты ввергнешь этот мир в хаос, – услышала я голос Бастиана в своих воспоминаниях. – Я все это видел и тем не менее не препятствовал этому. Потому что я влюбился в тебя. Потому что я забыл, в чем моя задача».
Я бросилась к нему и обвила руками его шею. Я прижалась к нему со всей силой, и по его телу начало растекаться золото.
«Я все контролирую!» – снова прогремело в голове.
– Забудь о своей задаче, – прошептала я, чувствуя, как постепенно слабеет его сопротивление. Не потому, что он этого хотел – а потому, что этого хотела я. Я была его душой, сердцем и памятью одновременно. Сила всех трех колец горела во мне.
«Я все контролирую!»
Бастиан напрягся, и наши взгляды встретились.
– Эбби, не надо, – выдавил он, и я увидела в его взгляде ту бездну, которую он когда-то видел в моей душе. Его глаза затопила чернота. – Пожалуйста, не делай этого!
Снова я почувствовала удар своего сердца.
Моя золотая сила распространилась на него, и я судорожно хватала ртом воздух. Его ответственность действительно оказалась велика, я буквально задыхалась. Чувствовала все, что чувствовал он. Все его чувства сейчас стали моими. Ему было тяжело оставлять умирающего брата. Но от долга он тоже не мог отказаться. И вдруг в его разуме я увидела нас двоих на вокзале в Уэймуте. Как будто мы снова переместились туда. Я видела себя. Видела его. Заново переживала те события, но теперь – с его стороны.
«– НЕТ! – зарычал Бастиан и с силой ударил себя по колену, когда Константин Кросс сбежал с кольцом души. Потом он резко развернулся и направился ко мне. Я инстинктивно отпрянула, испугавшись его почти звериного взгляда. Все тело парня покрывали темные плетения.
– Бастиан! – взывала я к человеку в нем. – Не надо, пожалуйста…
Он подошел ко мне, схватил за плечи.
– Я должен догнать его! – хрипло выдохнул он, и в его взгляде читалась мольба. – Пойми меня, Эбби… Я… Должен…
Черные плетения переползали с его рук на мое тело, и у меня снова закружилась голова, да так, что я всерьез испугалась, что меня так просто разорвет на части.
– Нет, – прохрипела я и ударила Бастиана в грудь, пытаясь вырваться. – Прекрати!
– Прости, – пробормотал он, обнял меня крепче, не давая пошевелиться, и прижался своими губами к моим. Они были такими горячими, что мне показалось, мы сливаемся. – Ты мне нужна, Эбби. Нужна сейчас! – столько мольбы слышалось в его голосе… Я чувствовала, как он дрожит. И чувствовала, как он забирает мои плетения.
Его хватка усилилась, каждый дюйм моей кожи касался его, между ним и мной уже не существовало границ. Мы стали единым целым. Он забирал мои душевные плетения, как вор. Безо всяких угрызений совести, просто из чистейшей жадности. Как бы он ни старался быть нежным, как бы ни молил о прощении своим поцелуем, но в том, что касалось моих плетений, он не сдерживался.
Я уже больше не сопротивлялась, так сильно у меня кружилась голова. Я просто обмякла в его объятиях, как кукла. Он поглощал образы моей души, и все, что мне еще предстояло сделать, решения, которые я еще не приняла, поступки, которые я еще не совершила, открывались ему».
Я видела себя в этот момент. Себя и то, что он видел во мне тогда.
Наблюдала, как бегу вперед, хватаю то, что могло навсегда изменить мир, который мы знали. Амулет из трех переплавленных колец. Я не сомневалась, потому что, казалось, точно знала, что делать. Я уже приготовилась ко всему.
Тогда, в Уэймуте, Бастиан взял у меня больше, чем я когда-либо согласилась бы дать ему. Он забрал мою душу. А сейчас – сейчас настала моя очередь.
Потому что он оказался прав с самого начала. Я была готова на все. Даже ввергнуть мир в хаос. Лишь бы спасти Тристана Тремблэя.
– Эбби, не надо! – попытался он остановить меня, схватив за плечи.
– Поверь мне. – Золотой блеск на моей коже все усиливался, и я посмотрела на Тристана. Он не двигался. Но в глубине души я чувствовала, что он все еще жив. Его глаза оставались открытыми, он смотрел прямо на меня. И хотя он умирал, в его взгляде было столько нежности. «Не забывай меня», – наверное, хотел сказать он, и это поразило меня в самое сердце. Мир находился на грани, а меня это совершенно не волновало.
