Обещание бесплатного пива в конце ещё более воодушевило нас. Прыжки в 15 футов (4,5 м), бег сквозь пламя, взбирание на высокие стены, плавание в ледяной воде, и всё это – будучи покрытыми толстым слоем липкой глинистой грязи – то ещё испытание. Первым препятствием был бассейн со льдом, в который нужно было погрузиться, промерзая до костей и намочив одежду, это показывало, что нас ждало впереди. Каждое следующее препятствие покрывало нас ещё большим количеством грязи или окунало в более ледяную воду, а надвигающийся дождь только мешал. Но когда я выбирался на поверхность мрачного грузового контейнера, заполненного какими-то разнообразными жидкостями, кто-то крикнул мне: «Давай, Сэм, вперёд!». Небольшая упёртая группа фанатов «Чужестранки» приехала сюда, чтобы подбодрить нас и дать нам стимул, который был так необходим. Наша «Чужестранная» команда очень упорна, и просто самая лучшая, возможно – самая устойчивая во время работы, ведь им приходится находиться на улице в большинство дней почти по десять месяцев подряд, по 14 с лишним часов в день. Как бы то ни было, за милю мы потеряли сразу двоих, – они утверждали, что им нужно «передохнуть» или устроить перекур. Оставшиеся продолжали путь, словно военный отряд: бежать и скользить всем вместе по грязи – вот был единственный способ не замёрзнуть. Единственный раз, когда мы колебались, был перед ловушкой с электрошоком. По слухам, напряжение там было все 10 тысяч вольт, и током било порядочно. Похоже на то, как если получить разряд тазера, и хотя при этом остаёшься сырым и промокшим, по крайней мере, это сохраняет ваши внутренности в тепле, хотя и слегка поджаривает их. Обходного пути никакого не было – можно было только пробежать насквозь. Я закрыл глаза и побежал. Бам! Это как получить удар по голове. Я добрался до финиша, и, к удивлению, даже вернулся на следующий день на работу относительно невредимым. Разве что только волосы Джейми Фрейзера чуть больше топорщились в стороны на концах. Пройдя это соревнование, я всегда хотел попробовать курс для военных ударных групп или поучаствовать в одной из спецназовских телепрограмм.
Пока мы подходим к ряду переплетённых деревьев, известных под названием «Тёмная миля» (Mile Dorcha), проходя мимо руин старого замка, сожжённого дотла, настаёт время попрощаться с нашим хозяином Лохилом и осмотреться вокруг, направляясь к музею Кэмеронов.
Внутри музея выставлен последний килт, участвовавшей в битве, – в Дюнкерке в 1940 г. Учитывая значимость Второй мировой войны в «Чужестранке» (история ведь начинается там в 1945 г.), замок Акнакарри и в самом деле соединяет эти два значительных исторических периода в такой своеобразной локации. Грэм подзывает меня кивком головы, чтобы взглянуть на жилет принца Чарльза, который очень небольшого размера. «Не особенно крупный мужчина», – говорит Грэм разочарованно. «На мой взгляд, маловат, если честно. Это как идти в бой вслед за Томом Крузом без компьютерной графики». Одежда эта ни за что бы не подошла «мускулистой» фигуре Грэма. Она едва налезла бы на совсем молодого мальчишку, тонкого и изящного; должно быть, он был фигурой небольшой, но всё равно яркой. Словно херувим, стоящий в Нагорье, окружённый этими закалёнными и суровыми мужчинами. Мой персонаж по сюжету часто встречался с Молодым Претендентом, прекрасно сыгранным Эндрю Гауэром. Джейми Фрейзер боялся, что у молодого человека не хватит опыта и храбрости, необходимых для того, чтобы возглавить армию, и что над ним возьмут верх его доверенные и советники. Джейми ведь не ошибся в этом, правда же? Я бы сказал, что ему нужно было слушать мудрого Великодушного Лохила и дожидаться французской помощи (именно это я и пытался уладить с Чарльзом в большей части второго сезона!).
В музее висит репринт известной картины художника Джона Петти, изображающей Красавчика принца Чарли, написанной в XIX веке (оригинал теперь находится во дворце Холируд). На картине справа от принца стоят Кэмерон из Лохила и Александр Форбс, четвёртый лорд Питслиго. На самом деле, на эту картину мы опирались и в «Чужестранке», когда искали, как выглядели и носились килты. В те ранние дни состоялось немало споров, потому что наша творческая команда настаивала на том, что горцы в помещении всегда носили куртки. Для меня это было бессмыслицей. Очевидно, их надевали для тепла и удобства, но ведь большинство картин были постановочными, а в Нагорье вообще было мало условных правил, да и в средствах они были весьма ограниченны. Даже эта картина была приукрашена художником и написана много лет спустя после изображённых на ней событий. Как бы то ни было, один из персонажей, которого я изучал, стоящий в полутени за Красавчиком принцем, был предком того человека, с кем я только что беседовал и меч которого по-прежнему висит в коридоре: Кэмероном из Лохила.
Грэм
Мы снимали одну из сцен, где я произношу речь внутри помещения, у огня. Там я пытался собрать деньги на дело якобитов. Я предложил режиссёру, что буду просто в рубашке, прямо в стиле Барака Обамы на встрече с общественностью – этакого «человека из народа»!
Начало сцены мы так и отсняли. Но после того, как сделали половину, нам сказали, что мне нужно надеть куртку. И сказано это было весьма определённо. Так что в результате, когда вы смотрите пятую серию первого сезона, я там перескакиваю от рубашки к куртке и обратно внутри одной и той же сцены!
Сэм
Мы выбились из графика, но, словно набор якобитских бокалов с латинским предписанием Redeat (что означает вернуться, появиться вновь) и, подобно их королю, вновь вернёмся сюда. Выйдя на улицу, мы попали в засаду. Не в засаду правительственных войск, но в облако голодной мошки. А я-то всё гадал, где же они. Поездка была наша слишком солнечной и безболезненной, но вот они тут как тут: солнце к шести вечера клонится к закату и садится, и мошка вылетает на кормёжку. Они набрасываются на наши лица и шеи, а основное блюдо у них – лысая голова Грэма. Они мелкие и назойливые, их укусы только чешутся, нападать они любят целыми многотысячными стаями. На съёмочной площадке они забираются под парики и везде, где потеплее и повлажнее, вгрызаются в скальп, и очень трудно бывает не начать чесаться и не вопить во время съёмок кадров крупным планом с вашими родными и любимыми. Порой, как только звучит «Стоп, снято!», можно увидеть меня или моих коллег неистово прыгающими, завывающими, с силой дёргающими себя за волосы. После такого нашей бедной команде гримёров приходится восполнять нанесённый урон. Но для некоторых, как для Грэма, это просто невозместимо. Они повыдергали все его волосы!
Мы спешно запрыгиваем в фургончик, захлопываем двери, и только тогда меня осеняет: я же ещё должен сообщить Грэму, что сегодня он спит в палатке, под звёздами и роем мошки. Он выглядит совершенно измождённым, так что я лучше сперва отвезу его на ужин – я ведь не какой-нибудь там хладнокровный мерзавец…
Глава 8. Не спите!
Грэм МакТавиш в роли Макбета:
Казалось мне, я слышу крик: «Не спите!
МакХьюэн зарезал сон!» – невинный сон,
Сон, сматывающий клубок забот,
Смерть дня и омовенье от трудов,
Бальзам больной души и на пиру
Природы – лучшее из блюд.
Уильям Шекспир. «Макбет». Акт 2, сцена 2
(Здесь и далее в переводе А. Радловой – с изменениями)
Сэм
Более похожий на Тедди МакТавиша, чем на Беара Гриллса
[58], Грэм медленно выкарабкивается из своей палатки на утренний свет в долине Глен-Этив. Он промок от росы, сломан и одинок.
