Я пукну в твою сторону.
Твоя мать была хомячихой, а от твоего отца несло как
от куста бузины
[66].
Именно сценарии к «Монти Пайтону» вдохновили меня на то, чтобы начать создание зарисовок вместе с моим лучшим школьным другом, Нилом Грэмом, – у него не было телевизора (неслыханно!), но зато была страсть к фотографии. И вот мы с ним садились и писали всякие постановки, а затем сами же и воплощали их в школе – впрочем, потому лишь, что никому другому не доверяли в них играть. Эти пьесы способствовали тому, что руководитель школьного драмкружка вновь и вновь просил меня поучаствовать в школьных спектаклях, а я вновь и вновь отказывался.
Позднее, когда мне было семнадцать, он подошёл ко мне с объяснениями, что один из актёров в его постановке Шеридана «Соперники» (The Rivals) внезапно заболел, и не мог бы я подменить его? Держим в памяти тот факт, что до представления оставалось всего три дня. Я до сих пор не знаю, почему согласился. Подозреваю, что хотел впечатлить какую-нибудь девчонку, или мне нравилась одна из участниц пьесы. Но слова я выучил, и вышел на подмостки своей школы (French Hill Comprehensive School) в графстве Суррей в роли Боба Экрса, заурядного деревенщины. Зрители смеялись. А потом, в конце… они аплодировали. Я помню, как подумал: «Ммм, а это неплохо», и самое смешное, что мне это легко далось. Я совсем не волновался (ну ладно, почти) и смог вспомнить все реплики. Как будто я пришёл к тому, что мне подходит. В школе я был довольно скромным и прилежным учеником. Таким, кого сегодня назвали бы «ботаником», – и вдруг внезапно я сделался «клёвым», забавным, и оказался в самом центре внимания. [Сэм. Что случилось, приятель?]
Сэм
«Макбет» был самой первой пьесой, в которой я участвовал. Я играл там солдата в постановке Тома МакГоверна в эдинбургском театре «Лицеум» в 1999 г. Помню, в один из вечеров я был слегка навеселе, и в кромешной темноте бежал через всю сцену вместе с группой других воинов, одетых в кольчуги, перепрыгивая через камни, меж двух огромных вращающихся стен (их сменой управлял помощник режиссёра, сидящий в бутафорском камне). Я врезался в одну из этих стен и рикошетом отлетел на Эрика Барлоу (он играл Макдуфа, но в этой сцене участвовал как шотландский воин, сбегающий с поля битвы). И вот зажглись огни – я оказался на сцене – потерянный солдат среди неподходящих декораций.
В какой-то момент меня повысили до «второго держателя копья» в постановке на основной сцене, в то время это ощущалось как выигрыш в театральной лотерее, потому что я был просто в восхищении от Тома МакГоверна и следил за его карьерой. Он был весьма атлетичным, его уровень владения языком – резким и решительным, а постановки – очень примечательными.
Несколькими месяцами ранее, во время Эдинбургского фестиваля, я по знакомству выпросил себе работу за сценой в театре Трэверс, где Том тогда выступал в постановке «Сияющие души» (Shining souls) [Грэм. Ты его преследовал?] Я помогал укладывать временный пол на сцене (у них было их целых три, и сменялись они чуть ли не каждый час для многочисленных постановок во время фестиваля). Отвлёкшись на кого-то из актёров и пытаясь подслушать их беседу, я выронил кусок настила, и тот всей своей тяжестью упал на руку помощника режиссёра, что вызвало серьёзную рану, потребовавшую нескольких стежков. В этот неловкий момент мы оба с ним осознали, что работа по оформлению сцены не для меня, и, когда я быстренько по-тихому слинял оттуда, то оказался прямо перед гримёркой Тома (той самой, которая, примерно года через три, станет известной, потому что теперь это будет моя собственная гримёрка для роли Дэвида Грейга в «Дальних островах» (Outlying Islands), – постановке, что завоевала театральную награду Edinburgh Fringe First и принесла мне номинацию на премию Лоуренса Оливье). Том сидел, откинувшись на спинку кресла и положив ноги на столик, читал сценарий (а быть может, просто ковырял в носу). Обращаясь к его отражению в зеркале (словно призрачному отблеску предзнаменования того, что ещё только должно было свершиться в будущем), я рассказал ему, что я его горячий поклонник, и что однажды надеюсь стать актёром. Он был очень любезен и добр, подбадривал меня, посоветовал набрать как можно больше опыта, что и привело меня к тому, чтобы присоединиться к театру «Лицеум» тремя месяцами спустя – и оказаться с ним на одной сцене в качестве второго держателя копья.
И вот в конце концов я сидел с ним за одним столом после повышения до «шотландского лорда номер четыре» в театре «Лицеум», в тот момент, когда появляется призрак Банко, и Том швыряет в это видение своей бутафорской глиняной чашей. А лорды за столом тем временем трясли головами и изумлённо перешёптывались, глядя на чудаковатое поведение Макбета и втихаря считая Тома глупцом.
Хотел бы я поучаствовать в постановке «Макбета» вместе с Грэмом. Из него получится выдающаяся Леди М.
Грэм
Ну, если Фиона Шоу может играть Ричарда II, а Хелен Миррен – Просперо, то почему бы и нет? Я в деле в любом случае! Так я и сказал, когда подписывал контракт на работу в «Чужестранке», и с большим энтузиазмом поставил «галочку» в пункте «обнажённая натура». Только вот одёжек мне снять ни разу не довелось, о чём я сильно жалел и беспокоился.
Сэм. Ну, я могу тебе организовать и раздевание…
Грэм. Ну, уж нет! То, что устроишь ты, непременно будет включать или боль, или ледяную воду, от которой яйца сожмутся напрочь.
Сэм. Заодно поможет тебе вжиться в роль леди Макбет. Кхм.
Грэм в роли Макбета:
Да, утешительна их уязвимость.
Будь весела. Ещё не пролетит
В церквах живущий нетопырь; на зов
Гекаты чёрной жесткокрылый жук
Ещё с жужжаньем сонным не помчится
В ночь дремлющую, – как свершится дело
Ужасное…
Мне действительно хотелось бы сыграть Макбета, но как-то всегда получалось, что я был «подружкой невесты, но не самой невестой». Один раз я играл Макдуфа, другой – Малкольма, а Банко – даже дважды, включая фильм Джереми Фристона 1997 г., хитроумно озаглавленный «Макбет».
Банко:
Измена! Милый Флинс, беги, беги!
Ты отомстишь… О раб!
Вне всякого сомнения, это моя любимая пьеса Шекспира, чем-то она похожа на экшн-фильм. Написанная специально для короля Якова I Английского (он же Яков VI Шотландский), только что взошедшего на трон, во многих отношениях это просто самая высококлассная заявка о приёме на работу. И она сработала, ведь вскоре после этого театральная группа Шекспира «Слуги лорда-камергера» (Lord Chamberlain's Men) стала именоваться «Слугами короля» (King's Men). Речь там идёт о колдовстве, одном из излюбленных предметов интереса малыша Джимми
[67], он даже написал об этом книжку – «Демонология» (1597), экземпляром которой владеет – ну конечно же! – леди Кавдор. Совпадение? Не думаю! [Сэм. Просто для ясности: это не биография Мэтта Дэймона.]
