Мы снимали крупные планы борьбы за кинжал (шотландский дирк), пока пытались убить друг друга в этой схватке. Обсуждения с режиссёром привели нас к идее о том, что Клэр должна помочь в этой безвыходной ситуации и добавить свой вес и силу к этой битве, налегая на нож и вгоняя клинок поглубже в грудь Дугала. В книге этого не было, и я не уверен, что Диана Гэблдон одобрила такой ход. По иронии судьбы, Клэр – целительница – на самом деле убивает большую часть людей в книгах! Мы шутим, что, может быть, она вообще серийная убийца, а вовсе никакая не целительница… В этих сценах участвовала дублёр Катрины, потому что видны только руки.
«Мотор!»
Мы толкаем клинок в сторону Грэма, который притворяется, изображая борьбу и страдания, выплёвывая изо рта облачко бутафорской крови. Несколько секунд спустя я решаю надавить чуточку сильнее, просто чтоб поглядеть на его реакцию…
«Ох! Нет! Нет! Мэви, не так сильно!»
Бедняжка-дублёр Мэви едва касалась рукоятки ножа. В лучшем случае она просто положила свои руки поверх моих.
«Неет! Не так сильно, Мэви!» – ревёт Грэм.
Я фыркаю и пытаюсь сдержать хихиканье из-за камеры.
Признаюсь, у меня просто ребяческая одержимость к мучениям Грэма. В тот момент, когда он чувствует неудобство, этот крутой парень, готовый ко всему, и его брутальный внешний вид разбиваются вдребезги, и он выглядит сущей карикатурой. Хвастливый и предусмотрительный, этот закалённый воин превращается в Леди МакТавиш, коронная фразочка которой «Нет, этого я делать не стану!», и он выдаёт её, когда его просят проехать верхом на лошади, покататься на каяке или выполнить что-то ещё отдалённо похожее на волнующее и интересное («опасное»). Для меня это великолепный источник развлечения.
Во время борьбы, которая приводит к этому моменту, я предложил надавить коленом ему в пах. Незадолго до того я тренировался в искусстве муай-тай (кикбоксинге) и узнал, как использовать узловатую часть колена. Грэм совсем не обрадовался, и я видел в его глазах подозрение. Это раззадоривает меня. Когда мы начинаем убивать его, вы даже можете заметить в кадрах крупным планом, что Катрина (Клэр) старается спрятать лицо и отвести взгляд в сторону. Учитывая, что она известная хохотушка, это первый признак того, что она собирается прыснуть со смеху. Грэм стонал и усиливал сопротивление, что опять выбило нас из колеи…
Нож вонзается в грудь Грэма, и Дугал МакКензи делает свой последний вдох в «Чужестранке». Я падаю рядом с ним и приношу своему дяде извинения на гэльском, нашем родном языке. Это был первый раз, когда я убивал его, но не последний случай, когда я постараюсь поставить его в опасность… Знаю, знаю, я собирался быть с ним полегче, но это словно наваждение, я просто не могу остановиться.
Грэм
Моя гибель была, на самом деле, моей любимой сценой, потому что она ставит персонажей перед совершенно изумительной дилеммой. С одной стороны, Джейми и Клэр верили, что убийство Красавчика принца спасёт Шотландию (потому что Клэр из будущего знает, что станется с горцами после Каллодена). С другой стороны, Дугал, верный якобит, видел в этом лишь предательство, поскольку ему неизвестно происхождение Клэр. Для меня эта сцена была душераздирающей, поскольку она отражала крушение мира Дугала, а его племянник, которого он любил, предстал перед ним ядовитой змеёй. И вот они, двое людей, ни один из которых не хочет убивать, но оба чувствуют, что придётся.
Борьба была великолепной. В изначальной версии она завершалась тем, как Джейми убивает меня в одиночку, а Клэр стоит там и смотрит. Мы даже отсняли этот вариант, но я стал спорить, что это невероятно, если Клэр не будет задействована, ведь она сильная женщина, и она хотела защитить человека, которого она любила, и помочь ему. Что важно, её участие делало её замешанной во всём этом и активной соучастницей убийства. К счастью, именно этот вариант и выбрали. А ещё это даёт мне право похвастаться тем, что для моего убийства понадобились они оба! У меня есть фотография, сделанная, когда я лежу на спине, готовый быть заколотым этими двумя новоявленными лордом и леди Макбет, и гляжу в их ухмыляющиеся лица.
Но, думаю, перед тем как Сэма понесёт в его в его рассуждениях о моих взаимоотношениях с опасностью, нам нужно поместить это в некоторый контекст. Моё убийство, совершённое Сэмом и Кэт, – это лишь один из многих и многих случаев, когда меня убивали за мою карьеру. Меня закалывали (много раз), расстреливали, сжигали заживо, пробивали мне грудь раскалённой кочергой при перерезанном горле (Кифер Сазерленд в «24»), топили, душили, отравляли, протыкали копьём, закалывали штыком, забивали палками и даже протыкали сердце колом. Так что неудивительно, учитывая столь обширный и разнообразный опыт встреч со смертью, что немало из них заканчивались настоящей травмой. Меня дважды протыкали ножом (один раз попало от дублёра), тыкали копьём в рёбра, били по лицу (четыре стежка), ударяли камерой (ещё четыре стежка), заезжали по яйцам и чуть не подожгли (во время моей первой работы, фильме ужасов под названием «Жизненная сила» с Тоубом Хупером).
И ИМЕННО ПОЭТОМУ Я НЕ ХОЧУ ПЛАВАТЬ НА ЭТОМ ЧЁРТОВОМ КАЯКЕ!!
[Сэм. Так, в порядке информации – я ни разу травм не получал.]
Продюсеры сообщили мне, что когда мы прибудем на следующее место съёмок, от меня ожидается участие в плавании на каяке, но я уже говорил Сэму о том, что делать этого не буду. Как будто если мне об этом скажет Мишель, я сразу переменю своё мнение. Я прекрасно отношусь к каякам. Я уже много раз бывал на них: сам и вместе с детьми, с друзьями, и на реке и в океане. Я даже тренировался, погружаясь в своём школьном бассейне в клубе каякинга. Каяки – это не проблема, проблема – это Сэм Хьюэн.
Я слышу ваш вопрос «почему?»
Это то же самое, что сказать, что вы любите плавать, но при этом чётко отделить это от плавания вместе с тигровой акулой. Сэма я знаю уже немало времени. Я обожаю его как своего дорогого друга. Я восхищаюсь его профессиональной этикой, его страстным увлечением благотворительностью, альпинизмом, его энтузиазмом и способностью поднимать тяжести, но ключевой момент, который нужно понимать о Сэме, состоит в том, что это ребёнок девяти лет от роду, вырядившийся во взрослую одежду. У меня нет ни малейшего сомнения, что если бы я согласился забраться в каяк вместе с ним, то он бы сделал всё возможное, чтобы меня оттуда выкинуть. А быть может, и не один раз. Он бы не смог удержаться. Он бы рассматривал это как свою прямую обязанность.
Я прямо слышу, как его мама говорит ему: «Не стреляй из рогатки в то окно, Сэмуайз».
Но угадайте, что? Он выстрелил туда только чтобы посмотреть, что случится.
Становясь взрослыми, мы узнаём о поступках и их последствиях. Для Сэма «последствия» – это просто забавные вещи, которые ещё не произошли.
Я еле-еле исхитрился увернуться от пули с этой затеей о каяке, но таких пуль, от которых приходится уклоняться, у этого, который с рыжими локонами, ещё множество. Рано или поздно его рогатка отыщет свою цель…
