Громко воют ветра,
громко волны ревут,
Грозовые тучи рвут небо,
Препятствуя нашим врагам,
что остались на берегу:
Они не отважатся пуститься в погоню…
Припев.
2 куплет:
В тот день боролось немало парней,
Тех, что умели обращаться с клеймором.
А когда наступила ночь,
подкравшись беззвучно,
Они погибли на поле Каллодена.
Припев.
3 куплет:
Хоть волны бушуют,
пусть ничто не потревожит твоего сна,
Океан – королевская кровать.
В море покачивает…
Флора присмотрит за тобой,
Стоя у изголовья…
Припев.
Грэм
День наконец близится к завершению, и мы едем на болото Драмосси, место битвы при Каллодене, которое 16 апреля 1746 г. ознаменовало конец горской культуры и уничтожение клановой системы. Этой части путешествия я ждал больше всего. Я посещал Каллоден более тридцати лет тому назад, и, хотя помню его хорошо, этот раз, без сомнения, будет иным, потому что кусочки мозаики нашей поездки, те люди, которых мы повстречали по пути, мои более обширные познания в истории и сюжет о якобитах, воссозданный в «Чужестранке», теперь сложатся в понимании в единую картину.
Однако после всей несуразицы с велосипедом-тандемом я плохо спал и теперь совсем задеревенел. Прямо сейчас я сижу на самом краешке гостиничной кровати, не в силах надеть носки, не заскрипев при этом, как мой отец в его закатные годы.
Ууурргххх-иииииир-юююхххп!
[Сэм. Очень похоже на звуки, доносящиеся из его номера, что я слышу каждый вечер.]
Чёрт бы побрал эту огненноволосую мошонку! Он разрушил для меня Каллоден и в «Чужестранке». Убил меня прямо перед началом сражения. Не участвовать в той битве было сродни удару ножом в сердце. Нет, буквально. Участие в сражении ощущалось бы так, словно я почтил своих предков, да и это был бы замечательный рабочий день, но вместо этого я получил Престонпанс. Что было весьма занятно – мы снимались внутри гигантской надувной палатки, чтобы можно было контролировать атмосферу внутри со всеми мчащимися лошадьми, взрывами, битвами на мечах – детской игровой площадкой, но это был не Каллоден.
Вместо того мне пришлось погибнуть от рук Клитемнестры
[138] Клэр и её рыжего муженька. Я имею в виду, съёмки смерти Дугала были замечательными, но мне хотелось бы, чтобы это могло случиться после Каллодена. В самом слове – Каллоден – есть нечто особенное. Как оно звучит. В нём ощущается необратимость. Определённо, оно эхом отдавалось в истории с того апрельского дня 1746 г., а после сражения стало священной гробницей памяти горцев. Для бесчисленных фанатов «Чужестранки» оно стало местом паломничества.
И пока я пытаюсь надеть мой чёртов второй носок, – бёдра болят словно промежность Блэк Джека – давайте разузнаем что-то об общей обстановке общей обстановке последней битвы, произошедшей на британской земле. Якобитское восстание 1745 г. было кратким эпизодом истории Британии: всего девять месяцев от того, как штандарт Красавчика принца Чарли был поднят в Гленфиннане до битвы, что положила конец его мечтам при Каллодене. В век, когда служба в армии была занятием джентльменов, лишь несколько человек по-настоящему знали, что они делают в лагере якобитов. Одним из них был лорд Джордж Мюррей. Другим был МакДональд из Кеппоха, и ещё Клуни МакФерсон (которого фактически принудил к службе Кэмерон из Лохила), и вот они взяли контроль над Шотландией. Меня тянет представить, что это случилось благодаря их силе, их храбрости, их стратегии.
Мюррей сделал всё что смог, чтобы создать достойную армию, но накануне битвы при Престонпансе (17 сентября 1745 г.) никто не знал, как они собираются действовать. Необычайна мысль о том, что когда они атаковали из тумана и застали врасплох ничего не подозревающие британские войска, для большинства из двух с половиной тысяч горцев это было их первое сражение. После победы при Престонпансе никто не сомневался в храбрости якобитов, но нам не следует также сомневаться и в их удаче. При Престонпансе они не сталкивались с вымуштрованной артиллерией, использовавшей ружья для картечи (похожие на огромные дробовики, из которых стреляли с близкого расстояния).
Победа увеличила численность армии Чарльза до 5500 человек, намеренных выступить на Лондон и возвести на престол своего «истинного короля», но артиллерия повстанцев ни на что не годилась, а кавалерии не хватало даже на снаряжение одной атаки. По большей части её заменяла собой атака горцев. Кому нужна кавалерия, когда у вас есть сотни вопящих во всё горло горцев, потрясающих своими устрашающими мечами и щитами-таргами? Они были «шок-отрядами» своего времени, специально натренированными для проведения внезапных атак.
К тому времени, как они добрались до Фолкерка 17 января 1746 г., они научились стрелять опустошительным огненным залпом мушкетов в наступающих всадников генерала Хоули, прибавив к своим военным успехам битву при Фолкерк-Мюир. Когда они пересекли границу с Англией, то были встречены с большой поддержкой: люди звонили в колокола, зажигали костры и освещали свои дома, приветствуя их в Манчестере. Число якобитов продолжало увеличиваться (хотя и не в таких масштабах, как они надеялись), так отчего же тогда Чарльз повернул обратно в Дерби? Почему бы не продолжить наступление на Лондон, как это и было в изначальном плане? Красавчик принц определённо хотел этого, но его генералы, в особенности лорд Джордж Мюррей, убедили его, что без французской поддержки (которая и в лучшем случае была мечтой, а в худшем – просто явной ложью) армия повстанцев не сравнится с британской армией, с которой они столкнутся в Лондоне. 6 декабря 1745 г., в день, известный как «чёрная пятница», они повернули назад и ушли к северу из Дерби.
Британцы устроили блокаду побережья Шотландии (лишив Чарльза французского золота на содержание армии сытой и обеспеченной жалованьем), и единственным портом, который по-прежнему контролировали якобиты, оставался Инвернесс. Именно защита порта (и основных дорог, ведущих к нему) привела их к тому, чтобы разбить лагерь на болоте Каллоден, где они стояли долгих шесть недель перед тем как произошла одноимённая битва.
В конце концов, якобитство горцев убил не Каллоден. Даже долгое время после него преемник Камберленда, главнокомандующий граф Албемарл по-прежнему находил множество людей, желающих сражаться против британских властей. Нет, прикончило его растущее осознание, что на французское золото полагаться нельзя. А без него они знали, что дело будет проиграно.
