Спорить я не хотела, хоть можно было упрекнуть его в том, что он и сам пил на моих глазах. Мало ли что ему придет в голову. Вдруг опять озвереет. Потому просто кивнула и отвернулась к окну. Все-таки другого выхода, кроме как выпить, у меня не было. Хоть алкоголь я никогда особо не любила. Могла выпить бокал вина на какой-нибудь праздник – на этом и все.
Голубоглазов снова заговорил по телефону. На этот раз разговор был долгим и речь, как мне показалось, шла о какой-то конференции на следующей неделе. Он вообще о чем-нибудь думает, кроме этих выборов? У него есть друзья? Родственники? Он как-нибудь развлекается?
Пока что он напоминал робота. Жесткого, бесчувственного, одержимого лишь одной целью и неспособного остановиться, пока эта цель не будет достигнута.
Хотя нет. Чувства у него есть. Это ненависть и злоба к каждому, кто не хочет делать как требует он или стоит у него на пути. У таких не бывает друзей и любимых. Вокруг лишь безликие пешки – свои и чужие. Любой, кто оказывается рядом с ним, становится фигурой на его шахматной доске. И если потребуется, он без вопросов этой фигурой пожертвует.
Вспомнился тот журналист, что спрашивал его об истинной паре, и которому он ответил, мол, таковых не бывает.
Понятия не имею, правда это все или нет. Есть лишь разные истории об этом. Веселые, грустные, романтичные, драматичные – все сводятся к одному – оборотень любит лишь раз и на всю жизнь. Может, именно этого ему не хватает?
Что, если он ответил так, как сам считает? Если он сам почему-то отвергает саму возможность любить?
Он спрятал телефон ровно в тот момент, когда машина остановилась.
- Идем, - сказал он так, будто я была для него дрессированной собакой.
- Можно задать вопрос? – спросила я, выбираясь из автомобиля и осматриваясь вокруг.
Впереди, за мощенной камнем аллейкой и аккуратно высаженными деревьями стоял дом, очень похожий на здание штаба Голубоглазова, только поменьше и постраннее. Такой же округлый, полностью лишенный прямых углов. Но в этом еще и окна были разных размеров. На первый взгляд это казалось негармонично, даже отталкивающе, но стоило присмотреться – как в этом произведении архитектуры начинала проявляться какая-то необычная, непостижимая красота. Дом словно бы говорил «ты можешь насладиться мной, но только если уделишь мне чуть больше внимания, чем один беглый взгляд».
Нет, Голубоглазов не бездушная машина. У него есть чувства. Не может человеку, у которого их нет, нравится такое.
- Смотря какой вопрос, - ответил оборотень.
- То, что ты сказал журналисту про истинную пару – сам в это веришь?
- Нет никаких истинных пар, - сухо ответил он. – Это бред собачий. Такой же, как гороскопы или гадания на кофейной гуще.
- Но весь фольклор оборотней…
- Да плевать на фольклор. Кто-то и правда это ощущает, не отрицаю. Просто потому, что внушает сам себе, насмотревшись кино, начитавшись сказок и наслушавшись глупцов.
- Тогда почему ты меня выбрал? Ты сказал, что было много претенденток, но ты выбрал меня, черт возьми! Почему!
Я сама не заметила, как перешла на крик, и тут же пожалела об этом. Мало ли что взбредет в голову этому психу. Но он оставался спокоен, и даже усмехался.
- И ты решила, что ты – моя истинная пара? – он громко рассмеялся, а когда закончил, продолжил. – То, что концепция истинной пары – ахинея от начала и до конца, не значит, что я мог инстинктивно почувствовать в тебе то, чего нет в остальных.
- Но ты сказал, что я полюблю тебя. Может, ты и такой мудак потому, что сам отрицаешь свою природу. Признайся, ты ведь борешься сам с собой, мистер президент! А страдают в этой борьбе другие!
- Вот этим ты мне и понравилась. Огонь в глазах. Другие, когда попадали ко мне в кабинет, были готовы на что угодно, лишь бы я согласился их взять. Одна даже предложила трахнуть её прямо на моем столе. Видела бы эта дура себя со стороны. Мне нужна не потаскуха. Потаскух много. Мне нужна первая леди, - проговорил он так, словно стоял на трибуне, перед множеством людей и объективами телекамер.
Сказав это, он склонился ко мне и заговорил совершенно иным тоном. Тихо, чувственно, хоть понять какие именно чувства скрываются за этим было невозможно.
- Но это не значит, что я не могу испытывать чувства к тебе.
***
Оборотень провел меня в дом. Пока шли рядом с поместьем я насчитала восемь вооруженных охранников и две сторожевые собаки. Прямо крепость какая-то. Оно не странно для кандидата в президенты, но вот я к такому точно не привыкла, и вид людей в камуфляже с оружием меня нервировал и злил.
Никто из них не обращал на нас внимания. Они нас не встречали, не здоровались с Голубоглазовым, и вообще вели себя так, будто прогуляться вышли и не имели ни к дому, ни к оборотню никакого отношения.
Внутри я ожидала увидеть кучу прислуги, как в каком-нибудь ресторане. Личные повара, уборщики, посудомойки. Но когда Голубоглазов открыл дверь, встретил его только кот. При том не элитный, породистый, а самый обычный бело-рыжий котейка бросился к ногам оборотня, мяукнул, перевернулся на спину, подставляя живот и всем видом показывая, что рад видеть своего хозяина. Почему-то я и подумать не могла, что у него может быть кот!
- Привет, Мартин. Есть хочешь? Сейчас, - оставив меня, оборотень направился на мощенную белой плиткой кухню, обставленную по последнему слову техники, достал из шкафчика корм, насыпал коту, даже погладил.
Да нет, Голубоглазов не бесчувственный. Но что-то с ним не так.
- Можешь выбрать наверху любую спальню, - сказал он. – Там их шесть. Моя последняя слева. Если хочешь, как муж и жена, можем спать вместе.
Если хочешь…
Странно от него это звучало. Думала, он укажет мне место, как собаке.
- Нет, - ответила ему. – Не хочу.
- Тогда перенесем это на то время. Ужин будет через полчаса. Пока что осмотрись. Наверху есть две ванных комнаты и туалет, они подписаны. Внизу так же.
Как-то необычно он себя ведет. То ли котик на него так действует, то ли обычная усталость. Всяко, я поднялась по аккуратной лестнице из белого дерева с фигурными подлокотниками на верхний этаж. Там меня ждал широкий коридор с овальным, похожим на иллюминатор самолета окном в конце и дверьми по обе стороны. Я открыла первую же, свет в комнате зажегся сам. Тут ней находилась большая спальня с широкой кроватью, встроенным в стену шкафом с зеркалом во весь рост, огромным телевизором, мягким креслом и даже балконом. Вполне неплохая комната. Смотреть что в других никакого желания не было, зато было желание отдохнуть. Я сбросила обувь и легла на кровать, уставившись в зеркальный потолок.
Он выглядел, конечно, красиво, но как-то непривычно, неправильно, что ли…
Из-за него появилось желание посмотреть другие комнаты, но усталость все же победила. Вставать так не хотелось. А еще заурчал голодный желудок.
