Матерь Всеблагая, это никакой не нектар и не сливки. Это же кровь, самая настоящая кровь. Тесс сглотнула и потрогала лицо. Да она же вся испачкана в крови! Испуганно она поглядела на Леонида.
— И что такого? Ты вампирша, Тереза. Придется тебе к этому привыкать. А лучше учиться питаться аккуратнее.
— Спасибо, магистр. — пробормотала она. Жажда отступила, но тут же она снова услышала назойливое как комариный писк бормотание.
— Я слышу какие-то голоса, мэтр.
— Неужели? Хороший знак. Твой дар просыпается. Довольно быстро… — заметил он и на мгновение Тесс заметила как дрогнул уголок его губ в недовольстве. Человеком она бы ни за что не смогла различить это короткое секундное движение, но теперь видела все очень четко.
— Нельзя их заглушить?
— Можно, если научишься контролировать дар.
— А вас я не слышу. — заметила Тесс растерянно.
— Потому что я не позволяю. — Леонид с отеческой нежной улыбкой поправил ее растрепанные волосы.
— А я теперь… я теперь… вампирша?
— Все верно.
Тесс языком прошлась по зубам.
— Клыков нет.
— Они вырастут через несколько лет, не раньше.
— А как же мне все это время?..
— Есть много способов пустить людям кровь, Тереза.
Тесс сглотнула. Сейчас представить, что она должна пускать людям кровь было выше ее понимания. Как она… что она должна взять нож и… Матерь Всеблагая, да как она могла об этом не подумать прежде чем соглашаться!
Тесс вздохнула и выпрямилась. Плевать! Пускать кровь? Научится. Уж лучше она, чем ей. Но руки ее все равно дрожали и она не представляла как на такое решиться.
— Жажда заставит. Сейчас неделю или две ты как новорожденный котенок, можешь есть только мою кровь. Потом тебе предстоит перейти на обычный рацион.
Тереза вряд ли смогла утаить от него и мысли и то, что ее слегка передернуло от отвращения.
— Я научусь, магистр. Не беспокойтесь. Я обязательно научусь и не доставлю вам хлопот. — заверила Тереза испуганно. А что если она тут сопли разведет и Леонид решит, что обратил ее зря? Нет уж, не для того она прошла весь этот ад, чтобы сдаться из-за боязни порезать кому-то руку. Она же не собирается никого убивать в конце концов!
— Ведь можно не убивать, магистр? — спросила она Леонида так, как будто все мысли были озвучены вслух. Учитывая, что он действительно слышал их так и было.
— Можно. Но важным это будет первые двадцать, может тридцать лет. Потом станет неважно убила ты человека или оставила в живых. Все они становятся просто говорящими коровами, расхаживающими по улицам. Мешками с кровью, до которых нет никакого дела.
Терезу от его слов пробрал странный озноб.
— Отдыхай мышка, солнце высоко, я тоже отдохну. Не открывай шторы и ложись спать.
— Но они бормочут! — пожаловалась Тесс.
— Заставь их замолчать. Это в твоих силах. Или засни так.
Леонид подался вперед, Тереза быстро соскочила с его коленей. Он застегнул манжет рубашки и сдвинул рукав сюртука.
— О чем с тобой говорил Ролан? — спросил Леонид серьезно. Он посмотрел ей в глаза и жестом остановил, когда она открыла рот, чтобы ответить.
— Ясно. Опасайся его и будь предельно вежлива. Он Великий Герцог Фетаро. Рядом с ним и ты и я просто букашки.
— Да, магистр. А что мы тут делаем?
— Прячемся от Шефердов. — с улыбочкой соврал Леонид. Тереза не поняла по каким именно признакам поняла это, но он врал и она точно это знала.
— А… Хорошо.
Леонид прищурился, улыбнулся и вышел вон.
* * *
За ужином среди семьи Шефердов царило напряженное молчание. Деогенса как хозяйка пыталась растормошить домашних, но все ее усилия пропадали зря.
Граф Ричард был хмур и молчалив, он украдкой читал набранные машинным шрифтом листки с донесениями из ведомства иностранных дел. На границах с Маркией произошел очередной «инцидент», который можно было трактовать и как агрессию и как недоразумение. Граф должен был разобраться и дать свой вердикт как специалист военного совета. Будь его воля, он бы отсиживался в кабинете, но графиня настаивала на совместных ужинах семьи и никто не смел пропускать их чаше чем три дня подряд.
Хельстром вяло ковырял вилкой в тарелке, стараясь подальше отодвинуться от жены. Женевьева с аппетитом птички едва притронулась к каждому блюду, с премилой улыбкой отмалчивалась и всем видом давала понять, что витает в облаках.
Ретт молча ел, все мысли его были о том, как пройдет разговор с матерью после ужина. И последует ли за ним разговор с отцом. Кусок не лез ему в горло.
Единственное оживление шло от левого края стола, где Рон дурачился, подкидывая Доре в тарелку свои мясные шарики.
— Ограда совсем в непотребном состоянии, я возьму нескольких волков, чтобы привести ее в порядок, дорогой? — деогенса изящно ковыряла вилочкой десерт. Ужин шел к концу и Ретт все больше нервничал, уже едва не ерзая на стуле. Ожидание выводило его из себя.
— А… да-да, возьми кого хочешь, — буркнул отец, перелистывая страницы донесений.
— Хел, ты выберешь? Только кого-то толкового, Творца ради. Я не готова снова возиться с болванами недоростками, которых ты выделил мне на стрижку кустов. Они испортили азалии.
Хел мученически вздохнул, но изобразил улыбку.
— Да, мама. Конечно. Выберу.
— Ты сегодня был в арсенале?
— Нет. Я… не успел.
— Ты откладываешь это уже три дня.
— Завтра съезжу. Могу я теперь поесть спокойно?! — взорвался Хел. Ретт почувствова, л как от вспышки его гнева что-то нехорошо шевельнулось внутри. Раньше он чувствовал одну досаду и печаль, но не раздражение и злость. Сегодня Ретту стало обидно, что Хел позволяет себе так разговаривать с матерью. Это его возмутило. И все же он промолчал. Он всю жизнь был вторым сыном, тем кому на роду написано подчиняться альфе стаи. И даже не смотря на слова матери и просыпающиеся нехорошие чувства, он был не готов открыто высказываться против старших. Иерархия в волчьей стае была незыблема. Нерушима. Физически непреодолима. Ретт был не готов ни поверить, ни отстаивать свое главенствующее положение. Да, матерь всеблагая, он и не верил в него. Не верил и точка!
— Ма-ам! Дора меня пнула! — заканючил Рональд.
Деогенса подняла брови.
— И что я по-твоему должна сделать? Пнуть ее в ответ вместо тебя?
Рон стушевался и Ретт отчетливо услышал звук удара под столом.
— Она опять! Ну ты! — он ощерился — волчонок-волчонком — и бросился на сестру. Та была на девять лет старше и легко за шкварник подняла мальчишку.
