Я действительно дрожала, мне было страшно, я одна здесь и некому меня защитить. Мамочка!
Набравшись смелости, открыла глаза. Трофим сидел на спинке дивана, такой же грязный, в рваной, старой одежде, косматый, склонился надо мной, улыбался и разглядывал меня. Глаза у него были живые, яркие зеленые. На ногах не было ничего, босые черные от грязи ступни не знающие, наверное, что такое вода.
— Ну, чёгось? — Кивнул он мне. — Не боися больше-то? — И снова улыбнулся. — Мы твои котомки из твоего железного коняки достали и Любаша сейчас-мо обед сготавливает. Она быстрёхо сробит и вкусно, ты не переживай, соскучились мы по работе-то.
— А чего ж тогда дом не убрали, раз соскучились по работе? Почему не следили за ним и довели до такого состояния? — На смену страха пришло раздражение.
— Так мы без хозяёв не можеем никак-то работать. Токмо хозяин бросит дом, так дом и засыпает и мы в спячку впадаем, а еже не впасть, то дикими и безумными станем-то, а это страшно хозяюшка. Не хотим такой-то судьбы себе. Но ты вот пришла, домик отмыла-то и мы вместе с домом проснулися.
— Обед готов, идите снидать! — Позвала с кухни домовая грудным приятным голосом.
А запахи витают действительно потрясающие и живот вон урчит со страшной силой.
Была — не была.
Стол был заставлен так, словно ожидалось пришествие гостей.
Здесь были котлеты, картошечка, присыпанная укропом и залитая сливочным маслом, что-то дымилось аппетитное в глиняном горшочке, жареная рыбка, колбаса. Румяные пирожки. Блинчики, мед. Аккуратно нарезанный черный хлеб, помидорки, огурцы, в запотевшем кувшине брусничный морс. Пыхтел самовар. А посуда вся была глиняная и расписная. И все это такое аппетитное, горячее, пахнет так, что я уже слюной захлебывалась.
— Боже мой! Когда успели все это приготовить? Это сколько я валялась без сознания? — Меня усадили во главе стола.
В горшочке была солянка. Есть деревянной ложкой было непривычно, но как-то вкуснее что-ли?
— Вкусно как, Любаша! — Я как оголодавший уличный кот наворачивала за обе щеки.
Кстати, про кота.
— А где мой кот? — Задала вопрос с полным ртом, пирожки были с луком и яйцом, с капустой и яйцом, с картошкой. Какая вкуснотища!
— Котика твоего покормила я, на печи лежит, умывается. — Любаша и Трофим смотрели на меня с умилением, словно кормили дитя.
Кешка действительно лежал на печи довольный жизнью, живот его раздулся, как еще не лопнул?
— Почему сами не едите? — Запивая очередную порцию еды потрясающим морсом, задала вопрос.
— Так мы-то духи, хозяюшка, нам еды не требо. Ток иногда хлебушка да молочка нам нужно.
Заканчивала свой пир мятным чаем из самовара с блинами с медом. Кажется, я сейчас лопну. Никогда столько не ела. Но все такое вкусное.
Нет, конечно, я это все не съела! Даже не думайте обо мне так уж плохо. Но попробовала я все.
— Любаша, Трофим. Извините, что не представилась сразу, как-то все произошло так быстро, что и забыла сказать свое имя. Меня зовут Воронцова Елизавета Михайловна. Можно просто Лиза. И у меня скопилось достаточно вопросов в отношении дома, этого места, вас, да и много еще чего, но все по порядку.
— Так понятно-то, мы не сразу-то и уразумели, что не чуешь ничёго. Это ведьмин дом, а ты сама ведьма. Никто окромя ведьмы, не смогёт увидеть и войти в этот дом.
От этой новости я аж жевать перестала. Какая нафиг ведьма?
Ведьмин дом? Я уже кажется, ничему не удивлюсь.
Прожевав и быстро запив блинчик, я задала вопрос.
— А предыдущая хозяйка была ведьмой? — И затаила дыхание.
— Аграфена, почившая уже годков так пятьдесят тому назад, была очень сильной ведьмой, хорошая была. Да токмо, не было преемницы у ней, чтоб силу-то передать и хозяйство свое. Однажды приходила родственница ее дальняя, мы тогда еще не спали, силы много в нас было. Надеялись, что ведьма она, а оказалося, что простой человек. А ты кем Аграфене приходишься? Вижу я, что кровь ейная в тебе бежит и сила схожая.
— Она троюродная бабушка моей мамы. Они практически не общались и виделись один раз, мама рассказывала. — Я даже дар речи потеряла от таких новостей. В моем роду была ведьма, с ума сойти. Может я и сошла?
— Тогда понятно, как смогла ты в дом войти-то. Ведь и чужая ведьма хоть и углядит дом как он есть, но не смогёт порог переступить, только родственница, защита стоит хорошая. Аграфена постаралась-то.
— А почему я вижу дом и место таким, а другие его каким-то убогим и жутким?
Ответила мне Любаша, до этого она больше молчала, а тут заговорила.
— Так это ж морок. Люди, они ж знамо какие, и злых много. Дел наделают страшных здеся! Место-то это особенное, стоит дом сей на Золотом Сечении лей-линий. Аграфена так сказывала. Порталы из других миров здесь открываются, всякое может тут хаживать, а ведьма сё место хранит и злу не дает пробраться в наш мир. Было как-то помню, вампир один обманом пробрался в этот мир, так Аграфена его целый месяц ловила, а сколько он народу успел загубить и скота, страшно-то вспоминать! Ух и гневалась она, потом и поставила защиту такую на дом, чтоб только по ведьминому разрешению войти можно было. Помогала она многим и убежищем сей дом для многих был, никому в помощи не отказывала. Хорошая она была.
Что-то мне эта история с домом все меньше и меньше нравится.
— Можно вопрос для особо умных, что такое Золотое Сечение лей-линий? И какие миры? Неужели они существуют? — Я, честно говоря, до конца не верила в это все, хотя домовые вот они сидят во всей красе. Пакеты с продуктами по воздуху летают, дом заколдованный. Что дальше? А дальше остается умереть в расцвете сил от рук какого-нибудь вампира-каннибала, но зато в волшебном месте? Что-то моя сказка какая-то мрачная получается.
Ответила мне снова Любаша, а Трофим сидел очень серьезный и кивал только.
— Это место силы, таких мест на Земле Матушке по пальцам пересчитать можно, у Аграфены в библиотеке можно их найти с описанием, она много книг собрала, но и много сама написала-то.
— Так, а если найти другую ведьму и передать ей бразды правления этим местом? Вы конечно, мне нравитесь и дом тоже, но что-то в перспективе не вдохновляюсь я быть хранителем паранормального, спасать мир от зла. Я простой юрист, и даже ни капельки не ведьма. Никогда не замечала за собой каких-то способностей. Мне даже списать на экзаменах никогда не удавалось. А если вспомнить, что везение, это вообще не про меня, то здесь тогда я даже сказать боюсь Как будет «весело»! — От негодования я вышла из-за стола и начала расхаживать туда-сюда. Ну, вот опять я влипла, ну почему, почему у меня всегда все не так как у людей?
— Место и дом не примут другую ведьму, тебя ужё приняли. Если бы вместо тебя хозяюшка и пришла другая ведьма и смогла бы снять защиту, то тогда бы так и было. А так, токмо, гм, извини конечно, после смерти.
