– Да.
– А что такое?
– На кой черт кому-то надо прибегать к сложным средствам
общения путем применения кода на крышке консервной банки, если он может
свободно подойти к телефону? Вообще говоря, Делла, моя идея заключалась в том,
что вся эта кодированная система была нужна потому, что, по нашей версии, их
было двое, тех, кому нужно было общаться друг с другом. Но они не имели
возможности видеть друг друга и вынуждены были оставлять сообщения в укромном
месте. В консервной банке.
– Ну и что?
– Да какого же черта, почему они не могли позвонить друг
другу? Ведь никакой опасности для них в этом бы не было. Можно где угодно войти
в телефонную будку, опустить монету, набрать номер и поговорить сколько угодно
и с кем надо. Тогда бы можно было сообщить подробности, не опасаясь, что они
могут быть искажены, или же, как случилось в этом деле, где женщина – хозяйка
дома нашла банку, а потом взяла да и выбросила ее в мусорный ящик.
– Ну а почему нет? – спросила она озадаченно.
– Вот в том-то и дело. Есть только одно объяснение. Эти люди
не могут пользоваться телефоном.
– Почему же?
– Либо, – предположил Мейсон, – потому, что они или один из
них не могут подойти или добраться до телефона, либо потому, что не могут им
воспользоваться, хотя и имеют его.
– Как это может быть?
– Ну, например, глухой не может пользоваться телефоном.
– А, понятно.
– И потом, – медленно продолжал Мейсон, – добраться до
аппарата не в состоянии и калека.
– А что, калека не мог установить бы его у своей постели? –
логично возразила Делла Стрит. – В конце концов, человек, который сумел
поставить на полку банку, явно мог бы и к телефону подойти.
– Есть один такой человек, – сказал Мейсон, – у которого в
изголовье постели нет телефона, а сам он – калека. Помнишь, Карр говорил, как
всегда он нервничает, слыша телефонный звонок, и ни за какие блага мира не
желает иметь это средство связи рядом со своей постелью.
– Вы что-то зацепили, шеф! – обрадовалась Делла.
Мейсон потер рукой подбородок.
– Да, это уже что-то, – согласился он. – Но зачем Карру
связываться с помощью кода с кем-то из дома Джентри?
– Он единственный в этом деле, кто действительно не смог бы
воспользоваться телефоном, когда он ему был бы нужен, – заметила Делла.
Мейсон сжал губы.
– Да, в самом деле. И поэтому нам придется внимательно
последить за мистером Элстоном А. Карром. Кажется, начинает вырисовываться
картина: он первый попадает в подозреваемые, видимо, все же Карр организовал
взлом квартиры Хоксли. Конечно, это вовсе не означает, что он инспирировал
убийство Хоксли.
– Но тогда он все равно становится юридически ответственным
за это, если организация взлома – тоже дело его рук, правильно? – спросила
Делла.
– Правильно, – согласился Мейсон, при этом в его глазах
блеснула маленькая искорка, – только при одном условии.
– Каком же?
– Что полиция проверит эту версию.
– Но вы уже почти решили все сами, – с досадой сказала
Делла, – с помощью беспощадной логики.
– Да, но это не означает, что и Трэггу это не удастся. Ведь
он может вовсе не обратить внимания на этот аспект.
– Чепуха! Он только притворяется, что многого не видит, а
потом – раз! – и неожиданно нападает на след.
Мейсон встал и пошел к вешалке.
– Обязательно раздобудь банку и машинку для закрутки, Делла.
Отнеси эту вазу в агентство к Полу Дрейку. А мне надо побриться, сделать массаж
лица, маникюр и выпить чашку крепкого кофе.
– Все сделаю, – пообещала Делла Стрит. – Но смотрите, чтобы
эта девица Санли больше не дурачила вас своими ужимками, обаянием и сексуальностью.
– Ты бы добавила еще – псевдоискренностью, – усмехнулся
Мейсон. – Но согласись, все это придает ей шарм.
– Черт возьми! – взорвалась Делла. – Я знала, что нам не
надо было покупать этот словарь.
Глава 11
Лейтенант Трэгг позвонил в дверь и тотчас галантно приподнял
шляпу, увидев на пороге открывшую ему миссис Джентри.
– Извините, что так часто беспокою вас, – сказал он. – Но
возникают некоторые незначительные вопросы, по которым я хотел бы получить
побольше информации.
Она, казалось, на мгновение заволновалась, но, улыбнувшись,
приветливо пригласила:
– Проходите, пожалуйста, лейтенант.
– Я причиняю вам не много неудобств?
– Ничего-ничего, тут недавно бесцеремонно ворвались какие-то
другие полицейские, которые не были так галантны и обходительны, как вы, а вы
всегда настоящий джентльмен…
– Благодарю вас, – сказал он и помолчал многозначительно. –
Позвольте мне извиниться за некоторую бесцеремонность моих людей, но у них так
много работы, поэтому просто иногда нет времени подумать о людях как о
человеческих созданиях. Они для них – всего-навсего свидетели, подозреваемые,
жертвы, соучастники… Если вы, конечно, меня понимаете…
– Понимаю, понимаю, – кивнула миссис Джентри, приглашая
Трэгга в гостиную, где уже сидела в кресле Ребекка с журналом в руках.
Она подняла голову, расплывшись в почти кокетливой улыбке:
– Добрый день, лейтенант!
Трэгг подошел, встал перед ней:
– Здравствуйте. Как вы поживаете?
– Хорошо, спасибо.
– Вы прекрасно выглядите.
– В самом деле, – согласилась миссис Джентри. – Кажется,
убийство оказывает на нее благотворное влияние. Она все хорошеет.
– Да будет тебе, Флоренс, ты говоришь так, как будто я
больная какая-нибудь.
– Не глупи. Ты сама знаешь, что и чувствуешь себя, и выглядишь
гораздо лучше, когда тебя что-то интересует. – Миссис Джентри обернулась к
лейтенанту: – Ребекка слишком много времени проводит у себя в фотолаборатории,
все дома да дома. Я стараюсь убедить ее выйти погулять, заняться гимнастикой, и
все напрасно.
– Вот тебе на! Ты не знаешь, что нужно для организма? Мне же
не удастся воспользоваться нашей машиной, даже если бы я и умела водить. А от
пеших прогулок никакого удовольствия – топать по тротуару, когда мимо несутся
авто и обдают тебя ядовитым газом… Не понимаю, почему разрешают машинам ездить
по улицам жилых районов, лейтенант! По-моему, это возмутительно и угрожает
здоровью людей.
