– Так. – Адвокат почему-то упорно старался не встречаться
глазами с Деллой Стрит. – Не будем торопить события, старина. Что еще нового?
– Есть и еще, – сказала Делла. – Пришел Родней Уэнстон. А с
ним какая-то женщина, которая заявила, что она – дочь партнера Карра. Сидят
здесь, в агентстве, ждут. Уэнстон считает, что она самозванка, и хочет, чтобы
вы ее арестовали.
– Она виделась с Карром?
– Нет. Карр все обставил так, чтобы племянник отвечал на
телефонные звонки и занимался бы всеми, кто звонит по объявлению. Уэнстон
говорит, что, если эта дама не сможет предъявить подлинных доказательств, он
даже не хочет слышать о том, чтобы дать ей возможность побеседовать с Карром,
говорит, что всегда был против публикации объявления в газете. Считает, что это
только привлечет мошенников, что Карру, если он имеет серьезные намерения,
лучше было бы связаться с частным детективом и выяснить, что же на самом деле
произошло с дочерью партнера. Но Карра не удержишь, – говорит, что он не может
больше ждать.
– А что же эта женщина? – спросил Мейсон.
– Он не позволяет ей рассказывать о себе. Хочет, чтобы вы
были с самого начала беседы.
– Есть еще кое-что, Перри, – доложил Дрейк.
– Что же?
– Уэнстон играет роль пресыщенного повесы. Он владеет
прелестным местечком где-то между Калвер-Сити и Санта-Моникой. Там у него ангар
и небольшой личный аэродром. Он довольно часто мотается на самолете в
Сан-Франциско и обратно. Как ты думаешь, кто у него в качестве пассажира почти
каждый такой рейс?
– Карр? – предположил Мейсон.
– Еще вот что. Когда Карр готовится лететь, к их дому
подъезжает большой лимузин. Водитель открывает запертые ворота в ограде
поместья, объезжает по дорожке вокруг дома, а потом мчится к ангару Уэнстона –
к дальнему концу летного поля. У племянника мотор самолета уже прогрет, он
выруливает к месту, где остановился автомобиль, и делает разворот. После этого
открывается дверь, сначала выходят китаец-слуга и Джонс Блэйн, который,
по-видимому, является телохранителем. Затем выходит и сам Карр и…
– Постой, – удивленно прервал его Мейсон. – Ты говоришь –
выходит?
– Что слышишь.
– Так он что же – ходит?
– Угу! Не очень, правда, здорово, но ходит.
– А как ты об этом узнал, Пол? – волнуясь, спросил Мейсон.
– Да как-то разговорился с одним бродягой, который живет в
развалюхе около железной дороги, прямо рядом с тем местом, где у Уэнстона
аэродром. Знаешь, наверное, таких – сидят себе на корточках на заброшенных
пустырях, строят себе хибарки из утильной жести, что из-под нефтяных баков.
Старые куски рифленого железа да пара досок – вот тебе и дом…
Мейсон понимающе кивнул.
– Так вот, этот бедолага все время видит, как Уэнстон
взлетает и возвращается после полета. Иногда берет на борт пассажира, который,
вернувшись, выходит всегда в конце взлетно-посадочной полосы. И всегда рядом с
ним крепкий парень, вероятно, это Джонс Блэйн. И китаец. Пассажир обычно
проходит несколько шагов от самолета до автомобиля, садится в машину. Ходит он
довольно медленно, но ходит. По описанию это – Карр.
– А бродяга твой надежен, можно ему верить? – спросил
Мейсон.
– Гарантии дать не могу, – с сомнением ответил Дрейк. –
Малый он довольно странный. Я обратил внимание на его лачугу и подумал: может,
его порасспросить хорошенько. Ты же мне говорил, чтобы я следил за Уэнстоном…
Денег этот бродяга за сведения никогда с меня не брал, но я ему отдал кое-что
из старой одежды да пару одеял. Добирался до него по шпалам. Остановился около
его хибары, разговорились. Поставил бутылку дешевого ликера, которую прихватил
с собой. Хорошо посидели, до сих пор еще голова трещит. Ну, у него язык и
развязался, многое мне порассказал.
– Может, и мне сходить, – усмехнулся Мейсон, – поболтать с
ним?
– Тебе? – удивился Дрейк. – Да он же забулдыга, Перри. Если
бы ты знал, что мне пришлось испытать, ты бы богу душу отдал. Он страшный
пьяница. Говорю тебе, у меня и сейчас еще голова раскалывается.
Мейсон спрыгнул со стола Дрейка.
– А почему бы тебе не накачаться еще раз? – спросил он. –
Чтобы вышибить головную боль, Пол? Расходы на выпивку останавливают? Только
сейчас я понял, что ты сэкономишь на этом.
– Э, – мрачно вздохнул Дрейк, – мне, поверь, не сладко было,
когда я шел, спотыкаясь, по шпалам, а потом еще пришлось распивать эту бутылку,
которую для натуральности я нес в свертке одеял. Шляешься в темени,
разыскиваешь тут тебе всякие трупы, спишь пару часов за ночь, тащишься пешком к
черту на кулички, употребляешь дешевое пойло… И за все это – такая
благодарность!
Мейсон пошел к двери.
– У тебя не хватило воображения, Пол. Тебе надо было сказать
ему, что ты – угонщик самолета или что ты налил дорогого марочного коньяка в
бутылку из-под дешевого вина.
– Посмотрим, – презрительно усмехнулся Дрейк, – как ты
влезешь в эту шкуру и блеснешь перед отпетым бродягой! Давай-ка, дружище,
попробуй сам!
Выйдя от Дрейка, уже на подходе к своему кабинету, Мейсон
спросил у Деллы:
– Как ты думаешь, эти люди еще ждут?
– Да, – уверенно ответила она, – я сказала им, что у вас
совещание, а по телефону с вами связаться трудно, так как вы предупреждали,
чтобы вас не беспокоили, но что я могу сходить сама, объяснить ситуацию, и вы
придете. Ну, так как? Вы оставили там нашу жестяную банку?
– Без особых затруднений, – сказал Мейсон, – я вошел с туго
набитым портфелем, в перчатках, сказал, что хочу осмотреть помещение еще раз,
особенно краску на гаражной двери. Они послали проводить меня Хестер, свою
служанку, эту грубоватую и не блещущую умом женщину. Я дождался, когда она
повернулась ко мне спиной, и поставил банку на полку.
– И как думаете, она не заметила?
– Да, по-моему, она даже и не обернулась до того, как я стал
подниматься по ступеням. Она или в самом деле у них рабочая лошадь, или просто
притворяется ею, чтобы не вмешиваться ни в какие дела. Так что приманка
поставлена, и остается только ждать, какой зверь попадется в капкан.
– Что-то мне не нравится эта приманка, – поморщилась Делла,
– смотрите, чтобы кто-нибудь не украл ее.
– Хорошо, этим пустяком я займусь, – пообещал Мейсон.
Он отпер дверь своего кабинета.
– Пойду приглашу их, – сказала Делла Стрит. – Мистер Уэнстон
хочет переговорить с вами, прежде чем вы побеседуете с этой женщиной.
– Хорошо, пусть войдет. Посмотрим, что задумал он на этот
раз.
