Итак, захотели революционные кронштадтские матросы захватить Царскую Семью, да к тому же с невинными девицами. И с драгоценностями в придачу… «Сме-е-рть, сме-е-рть, сме-е-рть». Но большевистский Совнарком уже с недоверием глядел «на красу и гордость русской революции».
И Совнарком признает «такой перевод преждевременным».
Но это большевистские прагматики обсуждают, как лучше использовать Царскую Семью. В новом правительстве есть и романтики, бредящие Французской революцией. Романтики требуют немедля забрать Семью в Москву, ибо следует устроить великий показательный суд народа над поверженным тираном. И первый оратор революции Лев Троцкий жаждет выступать обвинителем на этом будущем суде. Ах как популярен был в это время Лев Давыдович… Грива черных волос, голубые глаза, яростная речь. «Вечно возбужденный Лев Давыдович», — как с язвительностью говорили его враги. Точнее, с завистью, ибо тогда был пик популярности Троцкого. Лицо Льва — льва революции — работы художника Анненкова висело тогда в домах всех истинных революционеров.
«А вместо Спаса в спаленке Висит их генерал, Каким художник Анненков Его нарисовал».
Уж он уничтожит на глазах всего прогрессивного человечества жалкого, косноязычного царя. Это будет триумф революции! Идея суда над царем побеждает.
Но хорошо говорить: «перевезти царя в столицу». Надо сначала «достать его из Тобольска».
330 человек вооруженной охраны, набранных из бывших царских солдат, сторожат тобольский дом. Дело поручают ВЦИК.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: «СЛУЖБУ НЕС ОБРАЗЦОВО»
Во главе ВЦИК тогда стоял Яков Свердлов.
В январе 1918 года Свердлов принимает представителей отряда, охранявшего Романовых. Главный среди них — председатель солдатского комитета отряда Павел Матвеев.
Матвеев — типичная фигура первых лет революции: серая шинелька, почувствовавшая власть. Избранный председателем солдатского комитета, вчерашний царский фельдфебель вывесил на своей двери важную табличку: «Квартира Петра Матвеевича товарища Матвеева». Это очень веселило обитателей тобольского дома.
Но быстрое перевоплощение фельдфебеля их уже опечалило.
Из «Записок» Матвеева: «Первые известия о крушении Временного правительства мы получили только 20 ноября… Но комиссар Панкратов… старался доказать, что большевиков из Петрограда уже давно выгнали… Мне удалось охрану разубедить, доказать, что… необходимо немедля послать делегацию в Петроград для получения более точных сведений из Центра…»
Из Петрограда Матвеев возвращается изменившимся.
«Мы пробыли несколько дней в Питере и 11 января отправились обратно в Тобольск, получив в дорогу определенное задание: устранить комиссара Временного правительства, подчинив, во что бы то ни стало, отряд Советской власти. Нам предписывалось не выдавать Романова без ведома и особого на то предписания ВЦИК и Совнаркома… 23 января в Тобольске было собрано общее собрание всего отряда. После моего доклада… отряд раскололся на две части: одна — за Советскую власть, другая, „правая“ — за Керенского…»
Теперь по вечерам Матвеев исчезает из дома. Он начинает захаживать в Совет — к тобольским большевикам. В своей «квартире» Матвеев поставил огромный глобус — «Даешь Мировую Революцию!»
По воспоминаниям большевика Коганицкого, на одном из ночных собраний Матвеев, «представляющий тогда всего 12-13 человек гвардейцев, дает Совету клятву, что они скорее сами погибнут, но не дадут членам Семьи уйти живыми…». Для этого в каждой смене караула будут теперь вкраплены их люди.
И вскоре солдатский комитет выгнал комиссара Панкратова. Но на полковника Кобылинского руку пока поднять не посмел.
Впоследствии за свою деятельность Петр Матвеевич получит следующий документ на бланке большевистского Тобольского Совета: «Настоящим удостоверяется, что товарищ-гражданин Петр Матвеевич Матвеев находился в отряде Особого Назначения по охране бывшего царя и его семейства… Причем службу нес образцово и честно, беспрекословно выполняя возложенные на него обязанности солдата-гражданина и борца за Революцию, не оставляя вверенного ему дела во все трудные моменты и этапы русской революции…» Подпись — Хохряков, 18 мая, Тобольск.
«Службу нес образцово…» Может быть, «товарищ-гражданин Петр Матвеевич Матвеев» и был — «тот, кто ввел в дом „шпиона“?
Но вернемся к «шпиону». Как его посылали? Я все пытаюсь представить — как это было…
Его вызывают из Перми в столицу Красного Урала. Здесь во главе созданной в феврале Уральской Чрезвычайки стоял Михаил Ефремов — большевик с 1905 года, приговоренный царским судом к пожизненной каторге. Но истинным руководителем Уральской ЧК все больше становится большевик с того же грозного, 1905 года — будущий цареубийца Яков Юровский.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ТОВАРИЩ ЯКОВ
Из многодетной нищей еврейской семьи. Отец — стекольщик, мать — швея.
В 1938 году, ровно через 20 лет после убийства Романовых, в Кремлевской больнице Яков Юровский будет умирать от мучительной язвы. В своем предсмертном письме детям он сам расскажет о себе:
«Дорогие Женя и Шура! 3 июля по новому стилю мне минет шестьдесят лет. Так сложилось, что я вам почти ничего не рассказывал о себе, особенно о моем детстве и молодости…
В семье отца росли 10 детей и вместе с ними росла бедность, граничившая с нищетой, вырваться из нее не удавалось, хотя дети начинали работать у хозяев с 10-летнего возраста, а отец и мать трудились до изнеможения…»
От портного он ушел в ученики к часовщику.
«Хозяин-часовщик нажил богатство на страданиях рабочих-подростков — я работал у него до девятнадцати лет, не ведая, что значит сытно поесть. Зато меня сытно „накормили“ после забастовки — выкинули как зачинщика без права поступления в часовые и ювелирные мастерские города».
Какая ярость, темперамент, ненависть… А ведь это написано старым человеком, измученным смертельной болезнью…
«С 1905 года ни на день я не прерывал работы в партии». Да, вся его дальнейшая жизнь — часовое и ювелирное дело, в котором он преуспел, странный отъезд за границу, принятие там католичества — все это было прикрытием его главного, тайного занятия. Преуспевающий часовщик, ювелир, фотограф, он на самом деле содержал — конспиративные квартиры большевиков. В 1912 году его арестовали, но он — прекрасный конспиратор, полиция смогла предъявить лишь косвенные улики. И его выслали в Екатеринбург, где он открыл фотографию. В 1915 году Яков Юровский был призван в армию, но от фронта освободился, окончил фельдшерскую школу и устроился в хирургическом отделении в местном госпитале.
Наступил Февраль 1917 года, госпиталь избрал его в Совет. Вместе с Голощекиным он готовил захват города большевиками. А потом — Октябрь: Совет стал правительством Урала, а он — заместителем комиссара юстиции. Это был обычный путь большевистских руководителей. И, конечно же, с начала 1918 года он в ЧК (Председатель грозной следственной комиссии при Революционном Трибунале).
