– Никогда не видел, – наконец заявляет он. – И не слышал. Отец не рассказывал.
– Ну ладно, – я возвращаюсь к насущному вопросу, – так ты не знаешь чего-нибудь, что бы снимало боль? Например, если поранишься, может, какая-то травка помогает?
– Зализывать надо, – отрезает Хос. – Трава не поможет.
Зализывать – это, конечно, интересная мысль, вот только вряд ли Хос станет лизать Камышинку, да и не думаю, что это поможет в плане обезболивания. Я уже выясняла, что в слюне Хоса есть некоторые антисептики, и скорее всего, представление, что рану надо лизать, связано с этим.
– Думаешь, она не вынесет боли от разреза? – спрашивает Азамат озабоченно.
Я развожу руками.
– Она-то, может, и вынесет, кто её знает, какой у неё болевой порог. Хотя может и помереть от шока. Но тут ещё другой момент есть: я никогда не оперировала без анестезии, даже не представляю, как это делать. Ты подумай, она же будет орать и вырываться.
– Может, ей хримги выпить? – предлагает Азамат. – Чтобы заснула?
– Я думала об этом, – кривлюсь, – но кто её знает, как она отреагирует на алкоголь. Может, он для неё ядовит. А даже если нет, представь, вдруг она не заснёт, а опьянеет и начнёт тут… на столе танцевать? Операционном…
– А! – включается вдруг Хос. – Чтобы заснуть, есть грибы.
– Так-так-тааак, – поворачиваюсь я к нему. – Ну-ка поподробнее.
– Когда тяжело болеешь, – поясняет Хос, – надо есть бурые грибы. Тогда заснёшь на несколько дней, а проснёшься здоровым. Ну или хотя бы не таким больным.
– И где растут эти грибы? – спрашиваю я, вооружаясь планшетом с картой.
– Да везде, – отмахивается Хос. – Только… Они вырастают осенью.
– Подожди, о каких грибах ты говоришь? – хмурится Азамат, открывающий на своём буке справочник.
– Ну бурые, – поясняет Хос. – Такие, как стружка прозрачная из земли торчит.
Как следует полистав справочники, Азамат таки находит иллюстрацию, которую Хос узнаёт. Грибы похожи скорее на оборки из прозрачной желтовато-коричневой ткани или лепестки махрового цветка.
– Несъедобны, – читает Азамат, – лекарственной ценности не представляют.
– Ну это они для людей не представляют, – замечаю я, но Азамат вдруг сдвигает брови.
– Я их знаю, – говорит он. – Но они только через пару месяцев начнут вылезать.
Оппачки.
– А грибница?.. – спрашиваю я, хотя как я собралась искать грибницу незнакомого гриба, не зная точного места произрастания и даже без образца ДНК для сравнения?
– Не, – мотает головой Хос. – Надо вот эти лепестки сами. Но сейчас их нет.
– Может, кто-нибудь их сушит? – предполагаю я. – Знающие там или кто…
– Уже ищу, – откликается Азамат. – Но не похоже. Они даже не ядовитые, просто невкусные, я как-то в детстве пробовал. Как бумагу жевать.
– А как вы их едите? – уточняю я у Хоса. У хозяев леса нет уплощённых премоляров, которые бы позволяли пережёвывать растительную пищу, да и челюсти у них из стороны в сторону двигаются только в человеческом облике, да и то мало и плохо.
– Лижем, – удивлённо отвечает Хос, как будто его удивляет, что мне это не очевидно. – Ну, мелкие сосут. На вкус противно, но помогает проспать всю болезнь, лишь бы жира хватило. А то так во сне и сдохнешь от голода.
Я прикидываю, хватит ли жира Камышинке. Она вообще не толстая, не как столичные муданжки, но и не палочный человечек, как Арай. Нормальная рыхлая фигура, какая обычно бывает у сбалансированно питающихся рожавших муданжек. Надо надеяться, на несколько дней хватит. Не хотелось бы экспериментировать ещё и с глюкозной капельницей.
– Ничего не нахожу, – качает головой Азамат. – Никто не запасает эти грибы. У них даже внятного названия нет, поганки и всё. Не знаю, может, если я кину клич, кто и найдёт у себя, но вряд ли к сроку.
– Я могу кинуть клич, – предлагает Хос. – Пойду разбужу пару птиц, так быстрее выйдет.
С этими словами он перекидывается, подцепляет остатки баранины со своей тарелки и трусит на выход. Дверь перед ним открывается по датчику, а в коридоре я вижу тень Дорчжи, который так же трусцой следует за своим охраняемым объектом.
Азамат тоже провожает его взглядом, а потом выключает планшет.
– Тебе бы поспать подольше, – говорит он мне. – Завтра день будет тяжёлый, как бы дело ни повернулось.
Я киваю, хотя на душе неспокойно. Хочется бежать делать анализы, проверять на аллергии, оценивать состояние организма пациентки… Но что я там могу оценить? Плотность первичного бульона?
Поэтому, помаявшись совестью ещё с полчасика, всё-таки отправляюсь спать, наказав мужу не пускать ко мне утром мелкую ни под каким видом. Завтра мне и без неё бесенят хватит.
***
Мои нервы принимают форму длиннющего опросного листа, которым я донимаю Камышинку всё то время, что мы ждём вестей от Хоса. Он как упорол вчера на ночь глядя в лес, так и не возвращался. Телохранители с ним только по городу ходят, в лесу он сам с усам.
Я планомерно выясняю, что новорожденная девочка может дышать на воздухе так же, как и в воде, поэтому мы решаем пока с аквариумом не заморачиваться, а ограничиться срочным заказом переноски из армированного акрила, потому что, я подозреваю, на руках это существо долго не усидит.
Слегка за полдень Камышинка начинает намекать, что не отказалась бы чего-нибудь съесть, но я запрещаю её кормить перед операцией. Чача воспринимает этот запрет без энтузиазма – и я понимаю, почему. Зубки у его супруги с течением времени как-то подозрительно заостряются.
Но тут я наконец прозваниваюсь Ирлику.
– Что у вас там стряслось? – весело спрашивает он. – Я только что увидел твои сто сорок восемь неотвеченных.
– Мне нужна помощь, чтобы сделать операцию речной дочери, – выпаливаю я, пока связь не прервалась.
Ирлик начинает ржать.
– Найдёшь же ты себе развлечений, – комментирует он. – Какой ещё речной дочери?
– Это ты мне скажи, – я развожу руками, хоть он меня и не видит. – В легендах их так называют: дочь реки. Они выглядят, как э-э… помесь человеческой формы хозяина леса и рыбы-петушка. В детстве. Во взрослом возрасте лучше мимикрируют под людей.
– Какие рыбы в детстве? – покатывается Ирлик. – Да вас там на месяц оставить нельзя, находите всякую дрянь!
– Ты нас уже почти на полгода оставил, – высказываюсь я о накипевшем. – Мы тут твоих котят спасаем, а ты гуляешь невесть где. Давай дуй домой детищ своих спасать!
– Погоди, погоди, – отсмеявшись, серьёзнеет Ирлик. – Ещё раз, что за тварь вы опять подобрали?
Я начинаю нервно пересказывать ему содержание легенд. Он молчит, поэтому я рискую даже послать ему фотку детёныша, хотя связь пошаливает.
