Но остановиться Дикий не мог. Не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии, от которого все тело буквально вспыхивало желанием и кровь закипала в венах быстрее чем вода в электрическом чайнике.
Однако их неожиданно прервали. И Дикий по лицу Ахсаны понял, что она остро жалеет о своей слабости или любопытстве или о чем-то еще подобном. Поэтому просто стоял и молчал, переваривая это ощущение. Он для нее – никто. Он это знал и раньше и не собирался ничего менять. Что может предложить женщине боец без правил, оборотень вне закона. Осужденный и сбежавший, якшавшийся в последние годы только с преступниками, отбросами общества двусущих. Разве что вот Феликс и его женщина стали приятным исключением. Дикому удалось спасти истинную Феликса, когда ту похитили бандиты и присоединили к ней бомбу.
Да еще Михей… Он был хорошим, порядочным, честным и тоже пострадал ни за что…
Но все это лишь исключения, которые подтверждали правило. Дикого окружали те, кого он никогда не подпустил бы к Ахсане. Не то чтобы близко – на километр!
Однако Дикий даже не предполагал, что понять все это из действий и реакций Ахсаны будет так… У него в груди словно дыра образовалась – болела, жгла, саднила… Хотелось содрать с себя кожу, хотелось выпрыгнуть из собственной шкуры…
А, тем временем, инструктор нэнги представился Ахсане по всей форме.
– Ахсана, добрый день. Я Искандер. Один из лучших инструкторов для нэнги. Голубой дракон. Думаю, вам лучше проехать со мной. Потому что обращение и полет – вещи довольно специфические и для этого придуманы специальные полигоны.
Искандер покосился на Дикого и коротко кивнул – мол, я тебя заметил. Нэнги часто вели себя высокомерно по отношению к другим видам оборотней. Дикий иного и не ждал. Но судя по взгляду аурного дракона, он прямо-таки недолюбливает верберов.
Между Диким и Искандером прямо воздух звенел напряжением, вдруг стал сухим и колким, как на морозе. Вербер заморачиваться не стал. Мало ли кто его недолюбливал? Он вообще нередко не нравился. Да и с Искадером, скорее всего, они больше не пересекутся по жизни. Так что плевать. Хотя любопытное наблюдение.
– Мы прямо сейчас поедем? – удивленно приподняла бровь Ахсана.
– Не думаю, что у нас есть выбор. Наши способности очень специфичны, как я уже ранее говорил. И если выйдут из-под контроля… будет плохо. Так что лучше начать учиться сразу после пробуждения второй ипостаси. Если у вас нет других более срочных дел…
– Да вроде нет… – она развела руками и покосилась на Дикого.
Вербер собрал себя в кучку.
– Удачи, – сказал быстро и стремительно вышел вон, чтобы не передумать. Фактически – сам себя выгнал из дома и территории нэнги.
И, наверное, ниоткуда он еще так странно не уходил. Ноги спотыкались о несуществующие кочки. Голова сама собой поворачивалась назад.
Дикий зарычал и побежал. Носки молотили по асфальту дороги, ветер школдиво забирался под одежду. Дикий бежал и бежал, пока не понял, что уже далеко за пределами поселка Ахсаны. Он примыкал к лесной полосе, куда и нырнул вербер. Сбросил одежду, обмотал ее на руке и обратился.
Сорвался с места и побежал. Куда и зачем Дикий не думал. Он просто отталкивал землю лапами и пытался в движении сбросить эмоции. А они клокотали, разрывали грудь, припекали под ребрами почище болезненных ударов противника. Они шпарили безостановочно. Ядом разливались по венам и отравляли все нутро вербера.
Все внутри него кричало: «Назад! К истинной! Беги, ползи, лежи возле ее дома ковриком…».
Дикий с кем только не боролся за свою жизнь. С другими оборотнями: пантерами, волками, верберами. С законом. А куда деваться, если на тебя повесили преступление, в котором ты не виновен? Либо позволить сделать себя козлом отпущения, либо сражаться с законом и законниками. Дикий выбрал второе, прекрасно зная – пути назад нет. В первом случае, он отсидел бы свое, освободился и вернулся к нормальной жизни. Только не сейчас и только не после того, сколько лет скрывался от «правосудия».
Но бороться с собой оказалось гораздо сложнее. Хотя собственные инстинкты и желания Дикий прежде подавлял не раз. Были времена, когда ему приходилось хорониться. Вербер голодал, и всякий раз проходя мимо поселка людей, вдоль трассы с множеством кофеен, буквально истекал слюной, ощущая запахи разной еды. Они смешивались, не втягивались – врывались в нос и мучили. Желудок скручивало болезненными спазмами. Зубы скрежетали, а тело… тело прямо наполнялось силой и первобытными инстинктами, которые жестко отметали контроль разума. Мышцы гудели от желания метнуться туда, забрать такую нужную сейчас пищу. Но Дикий терпел, справлялся и выдержал.
Инстинкты убийцы, заложенные в каждом оборотне, Дикий тоже отлично умел подавлять. Хотя первое время в боях ему с огромным трудом удавалось избежать убийства. В особенности, когда противники попадались те еще. Люди, со скрытыми в перчатках кастетами и шипованными наколенниками под штанами – это так, цветочки, ерунда. Это испытание для зеленых бойцов, вроде Феликса.
Попадались мерзавцы и похлеще. Пытались использовать химикаты в специальных микропузырьках. Ударил о тело противника – пузырек трескается и яд проникает в того через поры. Дикий видел иглы с разными гадостями, которые выскакивали вдруг из перчаток – и жалили… А еще попадались отвязные оборотни, которые, не стесняясь, отпускали своего зверя, позволяя ему абсолютно все. Дикого знатно тогда накрывало.
Но он держался. Он умудрялся все выдержать.
А сейчас он просто не знал – куда себя деть. Он должен был унести себя подальше от Ахсаны. Он не имел никакого права рушить ее устоявшуюся, нормальную жизнь. Потому что ничего не мог ей предложить. Скрываться вместе? Постоянно ходить по краю закона, рискуя сорваться и угодить в лапы ПОН. Балансировать на грани между богатством и нищетой, в зависимости от того – насколько хорошо прошел бой и не накрыла ли всю шайку-лейку полиция. Удерживать равновесие на тонком канате над пропастью полицейских облав.
Каждый день ожидать, что тебя вычислят и ввалятся к тебе в дом, с оружием и наручниками?
Зачем? Как можно с ней так поступить? Тем более, что у нэнги ребенок. И за него она переживает больше, чем за себя, как нормальная мать.
Это ужасно, это отвратительно и после подобного Дикий никогда не смог бы себя уважать.
Но… инстинкт пары все равно кричал, вопил, требовал. Надо к ней! Надо к ней! Надо к ней! И не было ему дела до всех увещеваний и доводов разума. Ему ни до чего не было дела.
Дикий метался, рычал, бросался на деревья, ломая хрупкие по сравнению с его мощью стволы. Вгрызался во все, что встретится на пути. Сатанел и ревел, ревел…
Глава 3
Ахсана
Я прямо отключилась от слов Искандера – а он продолжал говорить, как ни в чем ни бывало. Я же следила за Диким. Как он метнулся, как выскочил вон. И пока приоткрытая дверь позволяла видеть мощную фигуру вербера, я провожала его взглядом. Дикий один раз обернулся. Посмотрел, замер на месте. Словно прощался. Лицо Дикого ожесточилось, будто его пытали: безжалостно и жестоко. Шеки враз втянулись, подбородок выпятился, краска схлынула с лица, и оно выглядело белым-белым, словно оборотень в предсмертной агонии.
