Дикий прямо выдохнул. Ага. Ничего эти бандиты не знают. Буквально от сердца отлегло. Но тогда зачем?.. Правильная мысль промелькнула в голове быстрее, чем угонщик открыл рот. Однако Дикий позволил тому самому высказаться.
– Думали к той телке любовничек приехал. Хотели напугать, наказать… Да и до нее самой может добраться… Устроила нам твоя знакомая баба то еще приключение…
Дикий вспомнил. Ну да. То еще приключение. Вот только не Ахсана им все устроила – сами «заказали» и «аниматоров» вызвали. Не хрен насиловать женщин. Можно и так найти согласных. Некоторые так вообще нынче по бандитам фанатеют. Их только пальчиком помани, пистолетом потряси – и они уже в экстазе. Знай, бери и стреляй в них из своего природного оружия.
Впрочем, Дикий понимал – эти мрази были в полном неадеквате. Пьяные, шальные, угарные. Шары выкатили – и ну себе гулять. Потом, наверняка, пожалели бы.
– В общем, мы выяснили, что ты мужик уважаемый… Так что прими извинения и нашу компенсацию. Если мало – знаешь где найти, скажешь сколько еще должны.
На капот машины Дикого легла пачка купюр.
– Слышь ты, борзый! – вербер спрятал руки в карманы и двинулся на бандита. Тот аж попятился. Мда… Похоже репутация в преступной среде у Дикого та еще. Так сказать – имидж не пропьешь. Хотя, чему удивляться? Он боец без правил, а большинство таких – те еще беспредельщики. Сломают человека об колено и даже не поморщатся. Выпьют кофе и еще раз сломают. Съедят печенье – и всю его семью туда же.
– Еще раз хотя бы посмотрите в сторону той женщины…
– Мы поняли, братан! Прости!
Бандит попятился и рванул на соседнюю улицу. Дикий смахнул купюры с капота, как грязный снег зимой… Пачка тяжело плюхнулась на землю.
А… впрочем…
Вербер поднял деньги и сел в машину. Отдаст Ахсане. Она точно заслужила компенсацию от этих ублюдков!
Вот завтра приедет к ней, пока мужа нет дома, и вручит.
Дикому очень понравилась эта затея. Прямо так и скажет – мол отморозки, что тебя тогда напугали, принесли материальные извинения.
Вот только почему-то от мысли о новой встрече с Ахсаной настроение у Дикого резко падало почти до минусовой отметки. И он сам не мог уяснить причину. Ему до ломоты во всем теле, до томления, до щемящей боли под ребрами хотелось ее увидеть. Поговорить, посмотреть на нее… Так хотелось, что руки едва руль сами не поворачивали – назад, в поселок.
Но ощущение складывалось какое-то гнетущее. Будто над их встречами и общением с Ахсаной сгущались тучи и Дикий не понимал – откуда ветер дует.
Неужели нэнги? Аурные драконы недолюбливали остальных оборотней, относились к ним как к низшим существам. А к людям относились еще хуже. Но Ахсана – не пара для Искандера. Это Дикий знал наверняка, чуял по реакции нэнги на женщину. Так зачем инструктору ссорить ее с Диким? Бред какой-то! Ну мог он высказать нечто про «блохастых» и что? Ахсана умница. Вряд ли она приняла бы эти слова к сведению.
Искандер не сотрудничает с ПОН, так что вряд ли он знал Дикого по разнарядкам на особо опасных преступников. Да и не узнал он его, это тоже вербер заметил сразу.
Так в чем же, мать вашу, дело?
Почему в груди тесно и печет, и хочется бросаться на деревья, вгрызаться в них, чтобы сбросить эмоции?
Причем Дикий отлично понимал – у его отношений с Ахсаной нет будущего. Он говорил себе это уже миллионы раз. Твердил, как мантру, безостановочно. Рано или поздно их пути навсегда разойдутся. Как только положение вербера станет угрожать его паре…
Как только его преступное прошлое уродливым побегом вылезет на почве их общения с нэнги.
Дикий знал – чем раньше оборвется эта хрупкая нить встреч, разговоров и взглядов, тем лучше. Тем меньше им обоим страдать. Тем легче будет перенести случившееся. Забыть или хотя бы попытаться. Но все равно раз из раза к ней приезжал. Словно привязанный.
Инстинкт пары, чтоб его!
* * *
Ахсана
Мы ночевали с Сергеем как будто подписали пакт о ненападении. Он отвернулся в одну сторону на кровати, я – в другую. Даже не знаю почему не перебралась на диван на первом этаже. Наверное, из вредности. Не нравится – пусть сам уходит. Никакой вины я за собой не ощущала. Но и обсуждать свои дела в сфере открывшихся фактов пока не хотела. Пусть все наладится и успокоится.
Утро выдалось хмурым. Солнца было мало, и я с трудом разлепила тяжелые веки. Сергей уже встал, так что я плеснула в лицо прохладной воды и отправилась варить кашу с кофе.
Завтракали мы с мужем почти в полной тишине.
Было слышно, как ложки бренчат в кружках с чаем и как чашки гулко встают на стол. Было в этой какофонии семейного разлада нечто прямо апокалиптическое. Даже не знаю. Я словно присутствовала при окончательном крахе нашей семьи.
Сергей не желал обсудить все нормально, по-человечески. А я не хотела говорить ему о том, что я оборотень и сынишка тоже. И это расставляло нас по разные стороны от стены, которая отгораживает настоящую семью от всего мира. Мы были порознь. Никто не собирался делиться своими мыслями и переживаниями, соображениями и планами. Нас словно разделила река под названием «недоверие и непонимание». Каждый сидел на своем берегу и на паром «разрешить все открытым и честным диалогом» не торопился. И у каждого на это находились собственные резоны.
Вот так и прошел наш семейный завтрак.
Но перед тем, как уйти на работу, Сергей все-таки расщедрился на несколько фраз.
– Ахсана. Я знаю твой упертый характер. Но я тебе очень советую сто раз подумать, прежде чем снова общаться с этим Диким…
Больше он не сказал ничего. Завел машину и уехал.
Часа два я бродила по комнатам как неприкаянная, не в силах взяться за очередной заказ по оформлению дома и меблировке. Я занималась дизайном интерьеров, участков и прочего как самозанятая.
Вдохновения не было, нервы оказались на пределе. Я все время думала о Диком и о тех фактах, которые рассказал мне Сергей. Неужели все правда? Я как на эмоциональных качелях – то верила, то не верила. То сомневалась, а то убеждалась. Меня буквально мотало из одной крайности в другую.
А потом вдруг на пороге появился и сам вербер. Как всегда, без стука и «объявления войны». Я аж шарахнулась в сторону, пока не «оцифровала» гостя уже окончательно.
Дикий притормозил и медленно приблизился. Будто давал мне время свыкнуться с внезапным визитом или выгнать его вон, если пожелаю.
Я не делала резких движений: наблюдала и ждала объяснений.
Наконец, Дикий подошел практически вплотную: взволнованный и какой-то потерянный. Ноздри вздрагивают, надуваются, желваки мечутся по скулам как заведенные, взгляд прямой и одновременно какой-то пронзающий. Нет, не пронзительный, именно пронзающий. Будто Дикий силился проникнуть в мои мысли, просверлить взглядом дырку в черепной коробке и прочитать все, что в этой шкатулке таится.
