На лицах моих коллег отражается смесь веселья и облегчения (конечно, не они же отдуваются за миссис Талли), когда я извиняюсь перед Кэролайн за то, что моя пациентка не впустила ее в дом. Она якобы была слишком занята, хотя никогда не выходит из дома. Я смущенно улыбаюсь Кэролайн. Судя по прилагательным, которыми она описала их общение с миссис Талли через прорезь для почты, она возненавидела каждую секунду этого визита.
Некоторых людей просто невозможно спасти.
«Попробовали бы вы быть ее терапевтом!» — шучу я.
Она не улыбается в ответ.
Более того, миссис Талли сказала Кэролайн (тоже через прорезь для почты), что сначала она поговорит о ней со мной и только потом примет решение. Она все выставила так, будто я ее сообщник.
Спасибо, миссис Талли.
Стокгольмский синдром! Вот как это называется.
Четверг, 7 февраля
Мы все слышим, как сердцебиение нерожденного ребенка наполняет кабинет. Я улыбаюсь Дженне и ее мужу Даррену, нежно положившему руку на плечо супруги.
«Идеально», — говорю я, убирая детектор сердцебиения плода Sonicaid с большого живота лежащей на кушетке Дженны. Поскольку срок уже тридцать четыре недели, родительство стучится в двери. Им кажется, что они готовы к нему, но на самом деле, как и все будущие родители, они совсем не подготовлены к ожидающим их приключениям.
Я улыбаюсь, думая о своем растущем родительском опыте. Удивительно, но Уильяму скоро исполнится пять месяцев. Когда мы с Элис были на их этапе, то не могли даже представить себе весь спектр физических и эмоциональных фейерверков, в которые слепо влетели головой перед. Одни просто приковывают к себе ваш взгляд, другие вас щекочут, а третьи вызывают кровотечение. Не задумываясь о том, что кто-то может счесть мой поступок непрофессиональным (как скучно), я показываю на телефоне недавнюю фотографию Уильяма, на которой он улыбается в своих прыгунках. Его голова все еще похожа на очищенную картофелину. Они смотрят на фото и оба говорят, какой у меня чудесный сын. От этой похвалы меня переполняет гордость, но я быстро убираю телефон в карман, понимая, что только что повел себя как хвастливый родитель. Более того, это было непрофессионально.
Пока Дженна медленно поднимается с кушетки с помощью Даррена (в последние недели ее нерожденный ребенок усердно смещает центр тяжести) я говорю, что они с малышом (да, Даррен, ты тоже), прекрасно справляются. У Дженны нормальное артериальное давление, а в ее моче нет белка (потенциальный показатель преэклампсии, опасного состояния, возникающего во второй половине беременности и характеризующегося такими симптомами, как головная боль, отеки лица, рук и лодыжек, а также проблемы со зрением) или признаков инфекции. Сердцебиение ребенка нормальное для такого срока. Наконец, окружность живота тоже в полном порядке и позволяет приблизительно определить размер плода.
Они сидят, взявшись за руки, и радостно улыбаются. Мне приятно это видеть. Для первой беременности у них все прекрасно. На данный момент я не вижу предпосылок к тому, что это может измениться. Заполняя карту Дженны (у всех беременных женщин бумажные карты, а не электронные, чтобы они могли в любой момент взять их с собой в больницу, если появится необходимость), я вижу, что все скрининги прошли хорошо и у акушерок нет повода для беспокойства. Я шучу с Дарреном на тему цвета стен в детской, поскольку на прошлых консультациях они говорили, что именно он отвечает за это. Поскольку они не знают пол ребенка, он решил выбрать нейтральные цвета: оттенки серого и желтого.
«Отличный выбор, папочка», — киваю я одобрительно.
Когда консультация завершается, я открываю дверь как можно шире и шучу, что Дженне нужно много пространства, чтобы не застрять. Я желаю им всего наилучшего, ведь я вряд ли увижу их еще раз до рождения ребенка. Думаю, скоро в мой кабинет войдут два совершенно других человека, ведь их жизнь изменится навсегда. Я, как всегда, думаю об Уильяме и гадаю, чем он сейчас занимается.
Пятница, 8 февраля
Вам повезет, если вы сегодня придете ко мне на прием! Видите ли, через двадцать четыре часа мы с Элис и Уильямом будем сидеть в самолете, направляясь в Марокко (у Уильяма начали резаться зубы, поэтому он точно будет вести себя плохо). Все это означает, что сегодня, пока мое тело сидит в кресле, ритмично качаясь из стороны в сторону и ожидая, когда к двери медленно подойдет следующий пациент с ходунками, мой разум уже находится в самолете.
Ремень пристегнут. Журнал с бортовыми развлечениями пролистан. Ром с колой уже ждет меня… Первый заграничный отпуск Скиттлов!
Я выхожу из транса и перестаю раскачиваться на кресле. Стук. Пациент с ходунками подошел. Я открываю дверь. Мне нужно вернуться к работе еще на несколько часов. Кроме того, отпуск для терапевтов часто связан с суетой. Я не имею в виду сам процесс, поскольку я получаю отпуск так же, как и вы, то есть запрашиваю его в отделе кадров. Суета связана с дополнительной работой, которую мне приходится выполнять за неделю до отпуска. По существу, мне нужно передать дела своим заместителям. Мне необходимо удостовериться, что мои пациенты, которым требуется дальнейшее наблюдение (направление к узким специалистам или проверка результатов анализов), во время моего отсутствия получат помощь другого врача, который знает, что с ними делать. Врачи получают от меня информацию о пациентах либо в ходе словесной беседы и совместного просматривания карт, либо, поскольку у нас обычно нет времени на такую роскошь, в ходе быстрого обмена электронными письмами, где я прошу изучить медицинские карты и связаться с пациентами (если пациенты кошмарные, то я еще приношу извинения). Естественно, это означает, что за неделю до отпуска нужно заполнять карты тщательнее, чем в любое другое время года.
Везет же моим заместителям!
Суббота, 9 февраля (09:57)
«Макс, не забудь черную сумку Уильяма».
Слова Элис меня шокируют. Я стою рядом с такси на парковке аэропорта и смотрю на сумки, которые я только что вытащил из багажника.
Черной сумки нет. У меня проблемы.
Я удивлен, что все еще женат.
Я поворачиваюсь к Элис и говорю: «Небольшая проблемка». Слова, которые она произносит, я не привык слышать из ее рта. Выговорившись, она смотрит на меня и начинает хохотать.
«Господи, иногда ты бываешь таким идиотом. Как у тебя вообще получилось стать врачом?»
Я опускаю голову, радуясь, что мне не нужно вытаскивать фрагменты ее обручального кольца из своего лба. Мне повезло иметь отходчивую жену. Уильям смотрит на нас из коляски, не подозревая, что у него нет еды, подгузников и игрушек, а запас одежды ограничен боди, лежащим в нашей с Элис сумке. У нас нет времени, поэтому нам ничего не остается, кроме как направиться в здание аэропорта.
Я иду и удивляюсь, что до сих пор женат.
Суббота, 9 февраля (11:15)
Проходит чуть более часа, и удача до сих пор не с нами. Элис с Уильямом на руках смотрит на меня с другой стороны металлодетектора. На ее лице появляется озадаченная улыбка. Неужели ей весело? Вызывая раздражение нетерпеливых охранников и растущей очереди, я пробую еще раз.
