Надеюсь, вам понравится!
Понедельник, 27 августа
Какое счастье, что я не делаю это каждые 10 минут в государственной клинике. Я кладу трубку и жду, когда вернется четвертый частный клиент за утро, чтобы я мог принять у него оплату. По измученному тону Лизы, моего юного секретаря, любящего жвачку и Instagram, я понимаю, что она перестала надеяться, что я привыкну выставлять счет и принимать оплату в конце каждой консультации. Раздается стук в дверь. Вернулся Тедди, двадцатилетний парень, нуждающийся в скрининге ЗППП после нескольких бурных ночей. Я улыбаюсь и приглашаю его сесть.
«Еще минутку, пожалуйста».
Я посвятил 11 лет учебе не для того, чтобы выставлять пациентам счета за лечение.
Это ложь. Я копаюсь в суперклассном Apple Mac, пытаясь найти электронный каталог со стоимостью каждого теста. Я поворачиваюсь к пациенту и улыбаюсь. Я бы сказал, что ситуация стала неловкой, но Тедди занят поиском очередного плотского приключения в своем телефоне. Я мог бы копаться в компьютере весь день, и ему было бы совершенно все равно.
Бинго! Нашел!
Я выставляю счет с вновь обретенной уверенностью, радуясь, что мне не пришлось обращаться к плану Б и придумывать расценки.
«Итак, Тедди, с вас £127», — объявляю я, подавая ему копию счета. Он и глазом не моргнул. Я таращусь на него. Действительно не моргнул. Серьезно? Да что, черт возьми, не так с этим парнем? Я только что содрал с него более ста фунтов за то, что в государственной клинике обошлось бы ему почти бесплатно. Бред какой-то. Взяв его платиновую кредитную карту (это открытый намек на то, что у человека МНОГО денег), я провожу ее через портативный терминал. У меня желчь подступает к горлу. Я сглатываю. Во время учебы в медицинской школе я даже представить себе не мог, что буду использовать те же терминалы, что кассиры в кофейне.
Забрав карту и чек, Тедди еще раз меня благодарит. Я смотрю на него, гадая, стоит ли мне сказать ему, что он сошел с ума и что в следующий раз ему стоит обратиться в чудесную, хоть и слегка облезлую государственную клинику. Однако я останавливаю себя, понимая, что на моем плече большой чип. Ну я и лицемер! Я получу процент от каждой услуги, которую он оплатит после первой консультации. Осознав ироничность ситуации и свое лицемерие, я отпускаю его без лекции.
Лиза входит в кабинет, проходя мимо Тедди с игривой улыбкой (знала бы она, какой скрининг он проходил…).
«Ваш следующий клиент пришел. Пожалуйста, не забудьте взять с него плату», — говорит она.
Я надеялся, что она хотя бы скажет это с улыбкой. Ничего подобного.
Вторник, 28 августа (09:15)
«Мы с женой боимся, что у нас инфекция мочевыводящих путей».
Тридцатидевятилетний Генри хорошо сложен и одет в дорогой костюм. Он занимается бизнесом и производит впечатление жесткого человека. Поэтому я не могу не удивиться, когда он совершенно невинным тоном произносит следующее предложение: «Жена предложила нам обоим сдать тест на инфекции мочевыводящих путей». Он делает паузу и добавляет: «А еще на хламидиоз». Если бы Генри зашел в кабинет с большим красным проблесковым маячком над головой, то сейчас он бы отчаянно крутился. Он говорит, что в данный момент его жена Ясмин находится в другой частной клинике, ближе к ее месту работы.
Логично, но подозрительно. Благодаря имеющемуся у меня клиническому опыту мне удается сохранять невозмутимое выражение лица, однако в глубине души я очень обеспокоен тем, что это может плохо кончиться для Генри и Ясмин. У них обоих уже три дня присутствует жжение при мочеиспускании. Генри сообщает, что на прошлой неделе они занимались сексом (друг с другом). Он отрицает сексуальные контакты с кем-то, кроме жены, и не опасается, что жена могла ему изменить. Как только я перестаю его расспрашивать, он кивает и терпеливо смотрит на меня. Я озадаченно смотрю на него, а затем киваю и говорю, что без проблем сделаю тест. Я называю ему стоимость анализов, подчеркнув, что в государственной клинике они были бы бесплатными, и он соглашается заплатить.
Через пять минут он возвращается из уборной. От него пахнет дорогим мылом, которое лежит у нас для клиентов. Кстати, я забыл сказать, что в частных клиниках слово «пациент» не употребляется. Странно, не так ли? Дешевое мыло в государственной клинике очищает кожу не хуже. Генри протягивает мне баночку с мочой. Крышка закрыта плотно.
Молодец.
Странно, что в частных клиниках слово «пациент» не употребляется.
Он оплачивает экспресс-тест, результат которого будет известен через три часа. Пока я выставляю счет и провожу оплату через терминал, лежащий у меня на столе и показывающий средний палец бесплатной медицине (знаю, что с моей стороны лицемерно так говорить), я молюсь, чтобы результат был отрицательный.
Вторник, 28 августа (12:45)
Блин!
Вторник, 28 августа (12:47)
Спустя три с небольшим часа после нашей первой встречи Генри снова сидит напротив меня. Я решил пожертвовать обеденным перерывом, поскольку мужская солидарность требует, чтобы я разобрался с этим делом незамедлительно. Он выглядит как человек, знающий, откуда растут ноги у этой истории. Его истории.
«У вас хламидиоз, Генри, — говорю я и делаю паузу. — Вы должны быть со мной полностью откровенны. Были ли у вас сексуальные контакты с кем-то, кроме жены?» Я подчеркиваю, что сейчас важно не просто вылечить хламидиоз, но и оценить риск других передаваемых половым путем инфекций, включая ВИЧ, гепатит В и гепатит С, которые он мог подхватить. Ни секунды не раздумывая, он твердо отвечает: «Совершенно точно нет. Я бы никогда так не поступил».
Поскольку ложноположительный результат этого теста — явление очень редкое, я могу прийти лишь к одному выводу: «В таком случае, Генри, вам следует пойти домой и поговорить с женой. Мне очень жаль». Я произношу эти слова с тяжелым сердцем. Я выписываю ему рецепт на антибиотики и даю направление на полный скрининг ИППП в местном государственном кожно-венерологическом диспансере (это бесплатно). Пожимая ему руку, я вижу, что в нем слились гнев, печаль, смущение, боль и отрицание. Ему не нужно ничего говорить, как и мне. Наши пути расходятся, и я желаю этому бедному парню удачи.
Среда, 17 октября
Я смотрю на срочное сообщение, отправленное всем частным терапевтам клиники, работающим сегодня. Это, наверное, шутка. Конечно, шутка. Пожалуйста. Или кто-то сегодня тупит на работе. Проводим ли мы тест на содержание монооксида углерода
[20]? Шрифт Times New Roman мигает на экране. Я на секунду отвожу взгляд и снова возвращаю его на экран. Нет, я не ошибся. Нет, это не мираж. Один из терапевтов действительно задал этот вопрос.
Поясню: воздействие монооксида углерода может вас убить. Это означает, что вы не сможете дойти до ближайшей частной клиники, где вас ждут приветственное рукопожатие терапевта, дорогое мыло и дорогущая консультация. Чтобы остаться в живых, вы должны быть экстренно доставлены в отделение неотложной помощи. Монооксид углерода — это газ без запаха, который проникает в эритроциты, не давая кислороду связаться с ними. Это означает, что у вас начинается нехватка кислорода, которая может убить, если она будет достаточно серьезной. Вот почему я потерял дар речи от глупости присланного нам сообщения. К счастью, я вижу, что один из старших терапевтов набирает сообщение. Думаю, он даст разумный ответ.
