– Моя Фэй! Моя Фэй!
– Кто это, папочка?
Малышка посмотрела на меня глазами своего отца, карими, как коричневый корабль под слепящим солнцем.
– Ее зовут Ивлин, моя маленькая. – Он осушил свою кружку. – Но кто она, я не знаю.
Снова шаги на лестнице, на сей раз тяжелее. Следом за Фэй спустилась женщина, такая же светловолосая, красивая и бледная. Она крепко прижимала к себе младенца, который смотрел на нас широко раскрытыми глазами и улыбался.
– Джессика…
Анна сделала движение навстречу женщине, но та смотрела только на меня. Ибо она, я знала, слушала наш рассказ.
– Вино притупило твои чувства, муж. Я знаю, кто она. – Женщина подошла к столу, и Питер коснулся ее руки. – Она ведьма. – Она посмотрела мне в глаза. – Ведь так?
Все в этой комнате устремили взгляды на меня.
И будто бы мать тоже сейчас на меня смотрела. Как тогда, когда я кричала ей, что ненавижу ее, что не хочу быть такой, как она. Когда я бросила ее. Эти люди ждали от меня ответа. И я не оставлю ее чудовищем с того пергамента на перекрестке. Они узнают, что такое настоящая ведьма. Это был мой долг перед ней.
– Да, – сказала я. – Это так.
И Фэй подскочила к своему отцу, потянула мать за рукав.
– У нас в доме ведьма! – И показала на меня пальцем.
Она засмеялась, а я обвела взглядом их всех, эту семью, которая видела меня в истинном свете.
Ведьма в их теплом доме.
22
– Можно мне взять Генри?
Анна протянула руки к ребенку, которого держала Джессика, и его пухлые пальчики тут же вцепились в нее.
Питер налил вина жене, а та стояла и смотрела на меня.
– Ты тоже ведьма теперь, тетя?
Анна засмеялась.
– Как ты выросла! И погляди-ка на твоего крепкого братца! – Я смотрела, как она вдыхает его запах – молока и сна. – Вот, садись рядом со мной, и я нашепчу тебе секретики.
Какой же хорошей ведьмой она была.
Я посмотрела на руку Питера в руке Джессики. Они были близки, эти двое, их союз был крепок. Хорошие люди. Хорошая семья. А теперь среди них оказалась ведьма. Но эта семья тоже была знакома с магией, я видела это. И я решила говорить.
– Что вам известно о ведьмах? – Мой голос заставил их вздрогнуть.
– Я скажу! Я! – Фэй раскачивалась у Анны на коленях. – Ведьмы знают магию и целительные заклинания и они говорят с животными!
– Хорошо, малышка. А кто тебе об этом рассказал?
– Мамочка. Правда, мамочка?
Джессика села за стол, по-прежнему не отпуская руку мужа. Они держались друг за друга из страха передо мной?
– Когда родился Генри, я сильно заболела, у меня была лихорадка, и никто не мог мне помочь. Наш священник…
– Не вспоминай об этом человеке! – проворчал Питер. – Самодовольный католический дурак. Спасение для нашей души, действительно. Надо было дать ему по ушам! – Он отхлебнул большой глоток вина и выругался себе под нос.
– Но потом, муж, – ее голос успокоил его, – у нас на пороге появилась женщина. Она услышала о нашем несчастье. – Джессика посмотрела мне в глаза. – Она была ненамного старше тебя. Она взялась лечить меня. Я не знаю, что я пила, какие припарки она ставила мне днем и ночью. Но жар прошел. Она исцелила меня.
Питер поцеловал ее руку.
– Исцелила, и не Бога мы благодарим. – Он поднял кружку. – А таких, как ты, Ивлин.
Стыд тронул мои щеки. Я не умела того, что сделала та юная ведьма.
– Я не такая, – твердо сказала я. – Я лишь хочу отомстить. Хочу исправить зло, причиненное моей семье. Вот и все.
Питер подался вперед.
– Но эти люди, которых ты ищешь, опасны. Вооружены. На суде будут толпы людей… – От вина его слова сплетались друг с другом. – Разве они не будут тебя искать? Как ты доберешься до них, сразишься с ними?
– Я найду способ! – Мой гнев задул свечи. – Я поклялась жизнью матери, которую они забрали! И теперь клянусь! – И я запустила руку в сумку, достала камень и со стуком положила его на стол.
Питер посмотрел на камень, который покатился по столу и остановился у миски с яблоками.
– А это еще что?
– Это, Питер Торговец, гадальный камень моей матери…
– Ой, какой он красивый! – Фэй протянула к нему руку.
– Нет, Фэй! – Джессика сшибла миску со стола. Яблоки рассыпались по комнате.
– Не волнуйся! Я соберу эти вредные яблоки! – И маленькая девочка бросилась в полумрак комнаты.
Камень лежал на золотистой деревянной столешнице, и пламя отражалось в его крупинках. Джессика действовала так быстро, не думая, – мать, защищающая своего ребенка.
– Думаешь, камень моей матери – это черная магия, Джессика, жена торговца?
– Нет… Нет, прости. Я вижу, что ты подруга Анны. Но Фэй – мое дитя.
Она погладила девочку по голове, когда Фэй, встав на цыпочки, поставила миску на стол. Затем опустила в нее два яблока, которые прокатились по широкому ободку.
– Одно, два яблока…
– Анна, твоя мать… – начал Питер. – Я помню, еще мальчишкой я видел у нее такой камень, как этот…
Анна кивнула и улыбнулась, когда Генри прикусил локон ее волос.
– И ты играл с ним, Питер. Предсказывал будущее. Всем нам.
Он кивнул, моряк на волнах воспоминаний.
– Три яблока, четыре яблока, пять…
Руки Фэй нащупали миску и отправили яблоки туда, и спасибо, о, спасибо, – благодарно звенела миска, наполняясь.
– Эти ведьмы на суде, – сказала я. – Они как порченые яблоки, – я пошевелила миску, – которые портят другие, пока все не станут горькими и прокаженными?
Питер отпил вина.
– Это все слухи, но…
– Расскажи мне.
– Я слышал, что среди обвиняемых есть три девочки. Их научили магии, которой они воспользовались, чтобы околдовать какого-то мужчину… они украли новорожденного… их видели танцующими у костра, но…
– Кто их научил?
Питер нахмурился.
– Ведьма постарше, как люди говорят, но…
– Шесть яблок, семь яблок…
Руки Фэй двигались быстро. Яблоки кружились по миске.
Как же она похожа на Дилл, забылась своей игрой, напевая что-то едва слышно.
