– А ты что думаешь, Питер Торговец? О том, что говорят люди?
– Одно для папочки, одно для мамочки…
Хорошее яблоко, плохое яблоко. Хорошая ведьма, плохая ведьма.
– Это все слухи, чтобы держать нас взаперти по ночам. Война с королем принесла подозрения в каждый дом. Мою жену, как и многих других, спасла ведьма, и тут вдруг на них объявляют охоту. Почему так?
– Одно для тетушки Анны.
Анна улыбнулась, но я знала, что ей грустно видеть таким отца Фэй.
– Это ополчение, этот Джейкобс жаждут крови. Воля Господа, ха! Пока мы наблюдаем за этим, грешные и беззубые… – Он бросил взгляд на свой клинок и ружье. – Попомните мои слова, в этом городе есть порченое яблоко и от него сгнием все мы!
Питер опрокинул графин и обнаружил, что он пуст. Он поднялся за другим.
– Муж…
Но Питер лишь погладил Джессику по руке, покачнувшись.
– А это, последнее, для тетиной подруги, ведьмы Ивлин!
Анна поймала Фэй, чтобы поцеловать.
– Какая ты хорошая помощница!
И опять в этой маленькой девочке я увидела Дилл – ее глупые игры, ее подарки из корешков, ягодок и листьев и куча историй в придачу. И я была с ней так груба, а она все танцевала и танцевала.
Фэй снова показала на камень, глядя на свою мать.
– Видишь, он не плохой, мамочка. Я буду осторожна.
– Он принадлежит Ивлин, Фэй. – Джессика посмотрела на меня. – Ты должна спросить у нее.
– Ивлин, пожалуйста, можно мне подержать твой гадайный камень?
Я рассмеялась и положила камень перед ней.
– Гадальный камень. Да, можно, маленькое яблочко. Вдруг он расскажет тебе историю.
Фэй взяла камень, казавшийся таким большим в ее маленьких ручках, и закрыла глаза.
– Я что-то вижу…
Питер снова наполнил кружки, полусонный от напитка, который плескался и выливался.
– Твоего отца? Богатого как король? – пробормотал он.
– Нет, папочка, я вижу девочку… она худенькая, и у нее длинные темные волосы. Она старше меня… О, она… она так печалится. Она плачет и…
Я выхватила камень у Фэй. Мои руки дрожали.
– Иви, что такое? – Анна подошла ко мне.
– Ничего. Это напомнило мне о моей сестре. Ничего.
Джессика посадила Фэй к себе на колени, расчесала ее кудри пальцами.
– Где она сейчас, твоя сестра?
Пот выступил над губой.
– Я… я отвела Дилл к моей тете. Мама сказала мне отвести ее.
Лгунья. Мать хотела, чтобы мы обе были там.
Джессика перестала расчесывать кудри дочери. Пламя свечей замерло в ее глазах.
– Твою сестру зовут Дилл?
И словно вся кровь отхлынула от ее лица.
– Сколько ей лет?
– Девять с чем-то. А что, Джессика?
– Мне кажется… мне кажется, я видела ее сегодня.
Меня охватило такое чувство, словно я упала в ледяную реку и мое сердце остановилось.
– Что? – Я едва не задохнулась. – Где… это было?
– У тюрьмы, – быстро заговорила Джессика. – На повозке привезли новых ведьм. Я увидела девочку, густые черные волосы, кожа да кости. Ее толкнул стражник.
Дрожащий голос Джессики заполнил комнату. Я смотрела только на нее.
– Она упала в грязь, и странный мальчишка подбежал помочь ей. Он все выкрикивал ее имя. «Дилл! Дилл! Я помогу тебе, Дилл!» – твердил он. Мальчишка точно поврежден умом…
Я застыла, глядя на лицо Джессики, на ее движущиеся губы, она говорила внутри моей головы, шептала, вторя биению моего сердца.
– Солдаты заставили их встать и отвели их в тюрьму, и мальчик продолжал кричать: «Не трогайте Дилл! Оставьте Дилл в покое!» И я подумала, какой странной болезнью он болен и какое у этой девочки необычное имя.
Я чувствовала головокружение. Тошноту.
– С ними были другие? Женщина с длинными седыми волосами? Ты слышала другие имена? Мэйбл? Талли?
– Нет. – Джессика покачала головой, укачивая засыпающую Фэй. – Прости, Ивлин.
Анна была рядом со мной, младенец спал у нее на плече. Глаза Питера протрезвели.
Должно быть, ковен искали и нашли.
– Где эта тюрьма? – прошептала я.
– Тебе нельзя туда идти, дитя! – начал Питер.
– Скажите мне!
Питер покачал головой.
– Это слишком опасно.
– Южная улица. Через четыре улицы к западу отсюда. За площадью. – Джессика посмотрела на мужа. – Ради детей, Питер. Ради тех детей.
И он знал, что не сможет меня остановить, ведь разве он сам не поступил бы так же?
Трясущейся рукой я взяла камень. Тошнота подкатывала к моему горлу. Я должна выйти на свежий воздух. Дилл здесь. Дилл здесь.
Я подошла к двери в дальней стене, мушкет и клинок наверху указывали мне путь.
– Иви, постой. – Анна передала младенца Питеру.
– Нет, Анна, не на этот раз.
– Иви, я могу помочь.
– Нет. Это мое дело. Я должна пойти одна.
Ее глаза светились, она покачала головой. Дорогая моя подруга.
– Клянусь тебе, Анна, я вернусь, обещаю…
Я осеклась. Я сказала это слово сестре, которая доверяла мне. И матери. Обеим я обещала. Обеим я солгала.
Поэтому я не сказала больше ничего. Подняла холодный засов. Посмотрела на их лица в последний раз. Потом повернулась и вышла в ночь.
Дилл. Я иду.
23
Ночной воздух обдавал прохладой мое лицо, пока я стояла, прислушиваясь.
Ни толпы. Ни визжащих детей. Ни цокающих копытами лошадей. Ничто не шевелилось, кроме эха воспоминаний в моей голове. Дилл, рыдающая, умоляющая меня не оставлять ее, пожалуйста. Пожалуйста.
Сжав зубы до скрипа, я передвигалась от двери до двери, спиной к стене. Внутри одного из домов ревел смех. Таверна – пьяницы в открытом море, плывут долгую ночь. Я пошла дальше. Огоньки за ставнями спящих домов освещали мне путь. Но я не видела никакой площади.
Я вспомнила свою первую охоту с матерью. Я так переволновалась, боясь не поймать добычу, опозорить ее. Тогда она притянула мою голову к своей.
Иви… Дыши медленно…
