28
Толпа, это многоголовое существо, вздыбливалась перед нами, изрыгая дым и крики.
Я чувствовала вкус горького пепла.
– Иви.
Кто-то случайно налетел на меня, и я поморщилась от боли.
– Я приведу лошадей.
– Не надо, Анна. – Ее глаза внимательно смотрели на меня с разрисованного лица. – На лошадях не подъехать близко. Мы должны оставаться пешими и играть свою роль.
Я сглотнула боль, пошатнувшись перед этой людской рекой. Но моя хорошая ведьма устремилась прямо в толчею.
– Дайте дорогу! – Она подняла свои тонкие руки. – Или дьявол заберет ваши души!
Двое мужчин повернулись и, увидев нас, рассмеялись.
– Хо-хо, пропустите ведьм! – выкрикнул один, осоловелый от пива.
– Суд ждет! – Другой низко поклонился.
– У нас получается. – Анна наклонилась ко мне. – Они думают, что мы часть этого действа.
И вот мы стали шипеть и бросать свирепые взгляды, а толпа смеялась и подхватывала нас, несла нас к звукам и зрелищу.
Зайцы на вертеле, от вида которых меня замутило. Клоуны-акробаты, сверкающие красным и золотым. Дети, показывающие на них пальцем, смеющиеся. Женщины, продающие кукол-ведьмочек с маленькими петельками вокруг шеи.
И вдруг надо всем этим, над этими орущими ртами, возгласами и вскриками, я услышала кое-что, от чего покрылась мурашками.
Кар! Кар! Кар!
Вокруг вопили уличные торговцы, зазывая людей, но я не видела их.
Только крылья, разрезающие свет.
– Милые актрисы, вы поставите на эту свирепую красотку в сражении против псов?
Медведица, в клетке, на цепи. Две собаки, лающие рядом. Их хозяин, улыбающийся желтыми зубами – желтыми, как собачьи клыки. Толпа тащила меня за собой, но я быстро ступила в тень, куда метнулся темный силуэт.
Ворон слетел вниз, ища меня.
А с ним – слова Дилл, сказанные ею той ночью на ферме Кроака.
Это не дар, Иви. Просто я люблю зверей. А они меня.
– Давай же, прелестная ведьма! – закричал хозяин собак. – Давай, сделай свою колдовскую ставку!
– Что ж, сэр! – Анна показала свои когти. – Мы, ведьмы, не делаем ставок на чью-то жизнь.
Птицы тебя полюбят, если ты им позволишь.
Черный ворон моргнул.
Но мне кажется, ты и не пытаешься, сестра.
Я коснулась головы птицы, пригладила перышки на смоляном горле.
– К чему нам делать ставки, сэр… – Маска Анны скривилась в улыбке.
И я улыбнулась тоже, вспомнив гряду холмов, парящего властелина воздуха и нас с сестрой.
Ты знаешь птиц, Иви…
– Я знаю тебя, – пропела я ворону вполголоса. – Как и ты знаешь меня.
Хорошая ведьма вскинула руки вверх и закричала:
– …Когда мы, ведьмы, можем получить все что пожелаем!
Ворон встряхнулся. Его собратья кричали, кружа высоко в небе.
Дилл права. Если я попытаюсь, я смогу все что угодно.
Ворон открыл клюв, а я обнажила клинок Питера и прижала лезвие к своей израненной ладони. Боль пробудилась, а ворон все смотрел на меня, и каркали его собратья.
«Попытайся, сестра! Попытайся! Попытайся!»
Так я и сделала. Нащупала камень и сжала его.
Хорошая ведьма улыбалась. Толпа глумилась. А я протянула руку.
К его черному клюву, его черному языку, его черному сердцу.
Вкусившему мою кровь.
И мне захотелось плакать.
Если бы только мать видела сейчас, что я делаю. Ибо я наконец нашла свой дар, свой колдовской путь в полете ворона.
Голодного, как и я.
Хозяин медведицы захлопнул клетку. Ворон взмыл в воздух.
Злой, как и я.
– Подходи следующий! Кто будет делать ставки перед судом?
Анна взяла меня под руку и указала вперед, а ворон парил в небе.
Познавший магию, как и я.
– Иви, площадь!
Толпа стала больше, когда мы прошли до самого конца узкой улицы с домами цвета мокрого песка, с их окнами, глядящими на нас. Эти дома словно расступились, представив нашим взорам высокие сводчатые двери в каменной стене. Кругом послышались одобрительные возгласы. Умолкнув, люди вытянули шеи. Оно было там, это орудие смерти, которое могли построить лишь мужчины. Семь петель, как семь раскрытых ртов. Две петли пониже.
Виселица ждала.
– Иви, толпа такая густая. Нам надо найти другую дорогу с площади.
Мы не могли продвинуться вперед. И не могли вернуться назад.
Но вдали, за виселицей, я заметила сводчатый проход.
Когда придет время, будет как выбраться из этого отвратительного места.
Сердце колотилось у меня в горле. Во рту пересохло. Рана в боку ныла.
И, словно почувствовав это, Анна коснулась моей руки.
– Иви, ты знаешь, что делать?
Попытайся, сестра! Попытайся!
– Я могу помочь… Если ты скажешь как.
Я посмотрела в небо. Собирались тучи.
– Ты поможешь, Зеленоглазая Анна.
Мой голос звучал так уверенно. Хотя все во мне переворачивалось. Я никогда не делала подобного прежде. И я чувствовала кое-что еще. Трепет внутри, словно порхание крыльев. Волнение – из-за того, что уже совершено, из-за того, что только предстоит совершить.
– Мы поймем, когда нужно действовать, обещаю тебе.
Радостные возгласы прокатились вокруг, мы повернулись и увидели стражников. Они расталкивали людей и кричали, расчищая путь от виселицы сквозь любопытную толпу, к высоким дверям.
Засов отъехал.
Двери открылись.
И процесс начался.
29
Распахнувшись, двери выбили пыль из каменной кладки стен.
Толпа ринулась вперед, оттеснив Анну в сторону, окатив меня болью.
